Певец и сооснователь проекта «Полтора корейца» Анатолий Цой — о Москве, шоу-бизнесе и покере.
Официальная биография чрезвычайно лаконична: родился в Казахстане, участвовал в проекте SuperStar.KZ (аналог нашего проекта «Народный артист»), перебрался в Москву и попал сначала к Меладзе, а потом в группу MBAND. В Москве живет уже четыре года, но как-то не по-московски выглядит чрезвычайно спокойным.
Скажи, чувствуешь ли ты разницу в человеческих отношения на родине и тут?
Дома, конечно, учат в целом относиться по-доброму абсолютно ко всем и быть открытым. Когда ты приветствуешь человека, ты с первой секунды стараешься его расположить к себе, найти точки соприкосновения. Потом разгорается диалог, ты узнаешь человека ближе. Доброжелательность — это часть культуры общения, что ли, это не значит, что там все сразу становятся друзьями, но действительно там какие-то особые отношения. А у друзей вообще особая связь. С одним своим другом я дружу уже 24 года, со вторым — почти 15 лет. Говорят, что лучших друзей много не бывает, я в это верю. И очень благодарен людям, которые все еще дружат со мной точно так же, как когда я был мальчиком, у которого не было за душой ничего, кроме амбиций.
В Москве эти отношения не изменились?
К счастью, нет. Благодаря тому что я не так рано попал в шоу-бизнес — я начал в 25 лет, — у меня уже были четкие моральные нормы. Если бы я попал в группу в 17, страшно представить, что бы случилось с психикой.
Родители там?
Да. Они меня поддерживали всегда и во всем. У нас в семье трое детей, я самый младший, хотя меня не баловали, как обычно балуют младших. Меня воспитывали папа и старший брат. Папа очень переживал — хотел, чтобы я вырос достойным мужчиной, гражданином своей страны, — он человек настоящей советской закалки. И он хотел, чтобы я всегда помнил о воспитании и о семье — это, наверное, часть именно нашей культуры, нам очень важно гордо нести свою фамилию. Примерно до 13 лет папа пытался переломить мою любовь к музыке, он не считал, что я смогу когда-нибудь зарабатывать этим на жизнь. Мама в это же время поступала ровно наоборот: это она отвела меня на занятия по вокалу в пять лет, мечтала чтобы я пел, стал большим артистом. А маму на эту мысль натолкнула бабушка — она сказала, что очень бы хотела, чтобы в нашей большой семье кто-нибудь пел. А семья действительно большая: у бабушки было семеро детей, а внуков и посчитать сложно. У корейцев так заведено — чем больше детей, тем больше счастья. Три — это минимум. В общем, в шесть лет я впервые вышел на сцену. Это был детский конкурс, я устроил истерику, отказывался петь, было очень страшно. Мама переживала жутко, потому что она забыла мои туфли. В итоге меня просто вытолкнули на сцену как был — в костюме и в сапогах. Спел, занял второе место. Никто этого не ожидал, включая меня. Через год на этом же конкурсе я уже занял первое место. А тот парень, который победил, как раз сместился на второе — и это тот самый друг, с которым мы дружим 24 года.
В Москве есть корейская диаспора?
Вообще в каждой стране есть ассамблея народов. В России и в Москве она тоже есть. Мы, например, дружим с Анитой Цой, и я знаю, что она там принимает активное участие. Дома в Казахстане я как раз состоял в такой ассамблее, мы устраивали благотворительные концерты, почти 20 лет таким образом я состоял фактически на государственной службе. Очень хотел тогда получить статус заслуженного артиста. Только в тот год, когда я наконец-то был максимально к этому близок, в стране почти полностью поменялся состав министерства культуры. И все. Не знаю, почему мне было это так важно, — вроде времена уже были не те. Может быть, я старомоден или это влияние родителей, но хотелось какого-то признания того, что я делал что-то важное для культуры. Мы ведь за эти годы тысячи бесплатных концертов дали. Приезжали в деревни, раздавали детям мороженое, пели. Было очень круто.
А как это все с точки зрения финансов? Папа был прав — заработать музыкой было сложно?
Нет, у меня все было хорошо, я в 21 себе на квартиру заработал. У меня уже тогда было несколько кавер-групп, где-то я пел, где-то был концертным продюсером.
И ты бросил все это, чтобы приехать в Москву, где тебя никто не знал?
Это был очень сложный момент. Многим кажется, что это было спонтанное решение, на самом деле я очень долго его обдумывал. Понял, что я завис, слишком привык ко всему. Меня в Казахстане знали. Мою кавер-группу знали, с ней вообще было удивительно, мы же просто перепевали чьи-то песни, но без лишней скромности могу сказать — были лучшими. Мы собирали клубы, нас звали выступать не только дома, гастролировали. Короче, было здорово, но был только один минус: я не чувствовал себя артистом. Петь чужие песни, выступать перед жующей публикой — как бы ты хорошо ни пел, к тебе нет уважения. В клубах вообще всякое происходит, люди могут вести себя очень невежливо. А я восточный мужчина, я так воспитан, я не могу промолчать.
Вообще в каждой стране есть ассамблея народов. В России и в Москве она тоже есть. Мы, например, дружим с Анитой Цой, и я знаю, что она там принимает активное участие. Дома в Казахстане я как раз состоял в такой ассамблее, мы устраивали благотворительные концерты, почти 20 лет таким образом я состоял фактически на государственной службе. Очень хотел тогда получить статус заслуженного артиста. Только в тот год, когда я наконец-то был максимально к этому близок, в стране почти полностью поменялся состав министерства культуры. И все. Не знаю, почему мне было это так важно, — вроде времена уже были не те. Может быть, я старомоден или это влияние родителей, но хотелось какого-то признания того, что я делал что-то важное для культуры. Мы ведь за эти годы тысячи бесплатных концертов дали. Приезжали в деревни, раздавали детям мороженое, пели. Было очень круто.
А как это все с точки зрения финансов? Папа был прав — заработать музыкой было сложно?
Нет, у меня все было хорошо, я в 21 себе на квартиру заработал. У меня уже тогда было несколько кавер-групп, где-то я пел, где-то был концертным продюсером.
И ты бросил все это, чтобы приехать в Москву, где тебя никто не знал?
Это был очень сложный момент. Многим кажется, что это было спонтанное решение, на самом деле я очень долго его обдумывал. Понял, что я завис, слишком привык ко всему. Меня в Казахстане знали. Мою кавер-группу знали, с ней вообще было удивительно, мы же просто перепевали чьи-то песни, но без лишней скромности могу сказать — были лучшими. Мы собирали клубы, нас звали выступать не только дома, гастролировали. Короче, было здорово, но был только один минус: я не чувствовал себя артистом. Петь чужие песни, выступать перед жующей публикой — как бы ты хорошо ни пел, к тебе нет уважения. В клубах вообще всякое происходит, люди могут вести себя очень невежливо. А я восточный мужчина, я так воспитан, я не могу промолчать.
Ты приехал в Москву. Почему группа, а не сольная карьера?
Я всю жизнь был сольным артистом. Когда приехал в Москву, прошел три конкурса — «Голос», «Артист» и «Хочу к Меладзе». Уже когда я выбирал проект Меладзе, понимал, что, если все сложится, я попаду именно в группу. Но желание работать именно с ним было настолько сильное, что я тогда был готов на все. Я воспринимал это и как отрыв от той самой зоны комфорта, и как однозначный шаг вперед — я уже был в России, и это был шанс попасть на большую сцену. Константин Меладзе мне в мой первый выход на сцену задал вопрос: не будет ли скучно опытному певцу с группой? Я подозреваю, что вопрос был скорее про то, не начну ли я тянуть одеяло на себя. Я ответил, что у меня есть опыт работы в команде. В команде самое важное — чтобы все друг к другу подтягивались, каждый развивался и был личностью. И я всегда знаю — и сейчас тоже, — что предела для развития не существует. Сегодня же группе четыре года, мы в принципе преодолели тот трехлетний этап, когда они распадаются. И нам есть куда расти, мы знаем, чего хотим, работаем над новым материалом. Амбиции все равно остаются во мне. Мой друг Валентин, с которым мы еще и партнеры по бизнесу, всегда говорит, что завидует и старается научиться моему голоду. Голоду ко всему — к работе, к развитию, совершенствованию. И всегда мне желает, чтобы этот голод не пропадал. Мне всегда всего мало, и я уверен, что когда-нибудь я стану сольным артистом. Надеюсь, что успешным, — вдохновение есть, и музыка в душе, которую хочется дарить людям, тоже есть.
Чего ты хочешь добиться?
Есть мечта, о которой я никому еще не рассказывал, — выйти на мировой уровень. Я уверен, что у мечтателей все получается. Я ведь мальчишка, который родился в деревне, потом переезжал с родителями несколько раз, наконец, попал в Москву. Круто же? Если вспомнить весь этот путь, я точно могу сказать: если мечтать, то все сбывается.
Ну сейчас-то все просто с этим — напиши классную песню, выложи на ютуб, собирай лайки.
Да, но важно, будет ли продолжение. Сегодня появляются миллионы артистов, выпускают хайповые песни. Некоторые не поют, а мычат. Но это очень быстро умирает. Живет только Музыка, и, наверное, это правильно. Некоторые песни десятилетиями живут, и ты слушаешь их спустя эти годы и все равно ловишь эйфорию. В этом есть какое-то волшебство, когда ты создаешь что-то настоящее. Да что там далеко ходить — что бы мы ни пели, «Она вернется» всегда рвет зал. Не важно, для кого мы поем — для бабушек или для детей. Ни под одну песню так не танцуют и не поют, зал ее поет сам. Происходит какая-то магия. Это секрет Меладзе — он пишет песни, которые не умирают.
«Полтора корейца» — кто придумал? Чего ты хочешь от этого проекта?
Ну, название — это не секрет: я кореец, Валентин Ли наполовину кореец, поэтому нас как бы полтора. Хотя это название на самом деле придумал в моем детстве мальчик, которого я бил. Я был хулиганом, надо сказать, жил в районе таком еще, соответствующем. Как-то подумал, что для того, чтобы в школе меня уважали, надо быть агрессивным. Выбрать самого большого пацана, побить его — и тогда все поймут, что со мной лучше не связываться. И как раз подвернулся под руку такой мальчик, а Валентин прибежал нас разнимать. И пацан говорит: «А чего вы ходите такие по школе наглые, полтора корейца?» После этого его начал мутузить и Валька. Но с тех пор нас с ним так и звали.
Я всю жизнь был сольным артистом. Когда приехал в Москву, прошел три конкурса — «Голос», «Артист» и «Хочу к Меладзе». Уже когда я выбирал проект Меладзе, понимал, что, если все сложится, я попаду именно в группу. Но желание работать именно с ним было настолько сильное, что я тогда был готов на все. Я воспринимал это и как отрыв от той самой зоны комфорта, и как однозначный шаг вперед — я уже был в России, и это был шанс попасть на большую сцену. Константин Меладзе мне в мой первый выход на сцену задал вопрос: не будет ли скучно опытному певцу с группой? Я подозреваю, что вопрос был скорее про то, не начну ли я тянуть одеяло на себя. Я ответил, что у меня есть опыт работы в команде. В команде самое важное — чтобы все друг к другу подтягивались, каждый развивался и был личностью. И я всегда знаю — и сейчас тоже, — что предела для развития не существует. Сегодня же группе четыре года, мы в принципе преодолели тот трехлетний этап, когда они распадаются. И нам есть куда расти, мы знаем, чего хотим, работаем над новым материалом. Амбиции все равно остаются во мне. Мой друг Валентин, с которым мы еще и партнеры по бизнесу, всегда говорит, что завидует и старается научиться моему голоду. Голоду ко всему — к работе, к развитию, совершенствованию. И всегда мне желает, чтобы этот голод не пропадал. Мне всегда всего мало, и я уверен, что когда-нибудь я стану сольным артистом. Надеюсь, что успешным, — вдохновение есть, и музыка в душе, которую хочется дарить людям, тоже есть.
Чего ты хочешь добиться?
Есть мечта, о которой я никому еще не рассказывал, — выйти на мировой уровень. Я уверен, что у мечтателей все получается. Я ведь мальчишка, который родился в деревне, потом переезжал с родителями несколько раз, наконец, попал в Москву. Круто же? Если вспомнить весь этот путь, я точно могу сказать: если мечтать, то все сбывается.
Ну сейчас-то все просто с этим — напиши классную песню, выложи на ютуб, собирай лайки.
Да, но важно, будет ли продолжение. Сегодня появляются миллионы артистов, выпускают хайповые песни. Некоторые не поют, а мычат. Но это очень быстро умирает. Живет только Музыка, и, наверное, это правильно. Некоторые песни десятилетиями живут, и ты слушаешь их спустя эти годы и все равно ловишь эйфорию. В этом есть какое-то волшебство, когда ты создаешь что-то настоящее. Да что там далеко ходить — что бы мы ни пели, «Она вернется» всегда рвет зал. Не важно, для кого мы поем — для бабушек или для детей. Ни под одну песню так не танцуют и не поют, зал ее поет сам. Происходит какая-то магия. Это секрет Меладзе — он пишет песни, которые не умирают.
«Полтора корейца» — кто придумал? Чего ты хочешь от этого проекта?
Ну, название — это не секрет: я кореец, Валентин Ли наполовину кореец, поэтому нас как бы полтора. Хотя это название на самом деле придумал в моем детстве мальчик, которого я бил. Я был хулиганом, надо сказать, жил в районе таком еще, соответствующем. Как-то подумал, что для того, чтобы в школе меня уважали, надо быть агрессивным. Выбрать самого большого пацана, побить его — и тогда все поймут, что со мной лучше не связываться. И как раз подвернулся под руку такой мальчик, а Валентин прибежал нас разнимать. И пацан говорит: «А чего вы ходите такие по школе наглые, полтора корейца?» После этого его начал мутузить и Валька. Но с тех пор нас с ним так и звали.
Влог мы создали полгода назад, хотя готовились к нему, наверное, год. Это была его идея, он верит, что это модно, на этом можно подняться. Я все время сомневался, согласился только после того, как мы пришли к идее о благотворительности. Мы пытаемся помочь тем деткам, которым не может помочь государство. Очень просто — собирая деньги. Не секрет, что для заграничных обследований получить квоту на лечение практически невозможно и фонды берутся далеко не за всех. Поэтому в самых сложных случаях все всегда упирается в вопрос денег, и не все могут найти меценатов. Невероятно благодарен тем друзьям, которые приходят к нам в качестве звездных гостей. Вера Брежнева согласилась открыть наш влог и дала нам толчок, после нее были Александр Ревва, Анна Седокова, Григорий Лепс, Диана Арбенина, Лолита Милявская. Наши гости дарят нам свои памятные вещи, мы выставляем их на аукцион, и все собранные от продажи средства идут напрямую родителям ребенка. И все пожертвования тоже идут напрямую родителям, это они уже потом дают нам информацию о том, кто сколько прислал. А деток нам помогают искать некоторые фонды, как раз давая нам контакты людей, за которых они не смогли взяться. И вот что очень хочу еще сказать: есть люди, которые в одиночку помогают спасти чью-то жизнь, есть и те, кто присылает 10 рублей. И даже не понимают, как это важно. Реально каждый рубль может спасти чью-то жизнь. И еще мама, которая уже почти отчаялась, видит, как много людей хочет ей помочь. Деньги тоже очень важны, но эта доброта человеческая дает, наверное, самое важное — надежду и силы.
Так что это, пожалуй, первый раз в моей жизни, когда я понимаю, что делаю что-то действительно хорошее и важное. Это то, о чем я буду вспоминать в старости, зная, что я помог спасти чью-то жизнь. Это того стоит.
Это очень затратно?
Это обратная сторона медали. (Смеется.) Я перфекционист, я всегда хочу все сделать не просто хорошо, а отлично. Отлично — означает дорого. Чтобы запустить свою линию одежды, я когда-то продал свою машину, не хватало денег. Это была машина моей мечты, которую я наконец-то смог купить, и покатался я на ней чуть больше трех месяцев на тот момент. А потом вопрос ребром встал — или вкладываться и запускаться, или нет. Пришлось продать. Кстати, смешно — когда влог запускали, тоже пришлось продать, и тоже машину. Но сейчас, конечно, уже не такую любимую. Просто сначала мы думали снимать все на коленке, чуть ли не телефоном, а потом поняли, что сейчас YouTube уже выдает хорошее качество и по звуку, и по картинке, поэтому надо потратиться на оборудование.
Что самое тяжелое?
Все тяжело! Сценарии пишем днями и ночами. Подстроиться под расписание звездных гостей сложно. Отснять все, смонтировать, посмотреть, перемонтировать — это бесконечный процесс. Хотя нет, знаю, что тяжело: делать все вовремя. За все это время мы, по-моему, только один раз выпустили выпуск в тот день и час, когда хотели.
Не жалеешь?
Ни капли не жалею ни о чем, потому что я знаю, что это того стоит. Тяжеловато, конечно, но я чем старше становлюсь, тем более четко понимаю, что нет ни одного дела, которое было бы легким. И самое смешное, что сейчас продохнуть некогда — кроме влога есть еще группа, цех и своя марка одежды TSOYbrand, магазин, а у меня уже есть еще одна мечта. Думаю, может, открыть бар?
Не клуб?
Нет, в клубах я перетусовался в свое время, сейчас что угодно, но не клуб. И вообще, друзья меня дедом зовут, потому что я не тусуюсь. Сейчас для меня самая крутая тусовка — собраться с друзьями на даче, пожарить мясо, посидеть за одним столом, поговорить, посмеяться, поиграть в покер. Покер тоже странное увлечение, конечно, но для меня это лучший спорт — в нем задействована психология, математика, актерское мастерство. Любят же люди смотреть футбол или хоккей — а я люблю смотреть покер. И готов поспорить с людьми, которые не видят там нерва, соревнования и накала страстей: то, что скрыто, всегда интереснее.
Это очень затратно?
Это обратная сторона медали. (Смеется.) Я перфекционист, я всегда хочу все сделать не просто хорошо, а отлично. Отлично — означает дорого. Чтобы запустить свою линию одежды, я когда-то продал свою машину, не хватало денег. Это была машина моей мечты, которую я наконец-то смог купить, и покатался я на ней чуть больше трех месяцев на тот момент. А потом вопрос ребром встал — или вкладываться и запускаться, или нет. Пришлось продать. Кстати, смешно — когда влог запускали, тоже пришлось продать, и тоже машину. Но сейчас, конечно, уже не такую любимую. Просто сначала мы думали снимать все на коленке, чуть ли не телефоном, а потом поняли, что сейчас YouTube уже выдает хорошее качество и по звуку, и по картинке, поэтому надо потратиться на оборудование.
Что самое тяжелое?
Все тяжело! Сценарии пишем днями и ночами. Подстроиться под расписание звездных гостей сложно. Отснять все, смонтировать, посмотреть, перемонтировать — это бесконечный процесс. Хотя нет, знаю, что тяжело: делать все вовремя. За все это время мы, по-моему, только один раз выпустили выпуск в тот день и час, когда хотели.
Не жалеешь?
Ни капли не жалею ни о чем, потому что я знаю, что это того стоит. Тяжеловато, конечно, но я чем старше становлюсь, тем более четко понимаю, что нет ни одного дела, которое было бы легким. И самое смешное, что сейчас продохнуть некогда — кроме влога есть еще группа, цех и своя марка одежды TSOYbrand, магазин, а у меня уже есть еще одна мечта. Думаю, может, открыть бар?
Не клуб?
Нет, в клубах я перетусовался в свое время, сейчас что угодно, но не клуб. И вообще, друзья меня дедом зовут, потому что я не тусуюсь. Сейчас для меня самая крутая тусовка — собраться с друзьями на даче, пожарить мясо, посидеть за одним столом, поговорить, посмеяться, поиграть в покер. Покер тоже странное увлечение, конечно, но для меня это лучший спорт — в нем задействована психология, математика, актерское мастерство. Любят же люди смотреть футбол или хоккей — а я люблю смотреть покер. И готов поспорить с людьми, которые не видят там нерва, соревнования и накала страстей: то, что скрыто, всегда интереснее.
Текст: Марина Миллер
Фотограф: Николай Темников
Стилист: Ольга Лосина
Визажист/стилист по волосам: Вероника Маленцян
Продюсер: Дарья Редина
Благодарим за помощь в проведении съемки барбершоп Barbarella