Нотка протеста

Чем вам 2017 год запомнился?

Много чего сделано — и в профессиональном, и в личном плане. Например, наша группа Multiverse выступила на разогреве у британских коллег Asking Alexandria. Остались очень крутые эмоции, поскольку обычно музыкантов на разогреве воспринимают либо равнодушно, либо с ненавистью. А мы только первую песню заиграли, как все подхватили, потом кричали «спасибо». В этом году я женился на своей девушке Алене, с которой действительно счастлив, это моя вторая половина, она настолько меня дополняет, что я не могу представить себя без нее.
Я сыграл десять спектаклей «Чайка» в «Театре Луны» — у меня роль Треплева. Авторы спектакля видели мои выступления в программе «Точь-в-точь» на Первом канале — я появлялся в образах Фредди Меркьюри и солиста System of a Down — и пригласили. Хотя в Нью-Йоркской киноакадемии, где я учился, у нас много времени было посвящено актерскому мастерству, я для себя уже решил, что музыка мне ближе, ею я дышу каждый день. А все остальное, в том числе актерство, отошло на задний план. Поэтому поначалу мне было сложно: театр, много текста… Я был не уверен, что справлюсь. Позже мне и другие актеры признались, что ждали провала. Но потом я включился в процесс. Мне сказали: «Ты проделал большую работу над собой, чувак».

Пять лет назад мы с вами в интервью много говорили и о музыке, и о кино. Где же альбом? Где полнометражный дебют?

Альбом на подходе. Мы над ним долго работали, но уже поняли свои ошибки, и в следующий раз все будет в разы быстрее. Дело в том, что самое важное в альбоме — выдержать единое звучание. Я по всей стране искал людей, которые нам с этим помогут. В итоге у нас один человек сводит, другой «мастерит», мы с гитаристом сочиняем, аранжируем. В общем, мы действительно добились качества, но все это большой процесс, который сильно зависит от занятости каждого из нас, на один трек может уйти два-три месяца. Альбом почти готов. Но во время записи следующего надо будет всей группой засесть на недельку в студии и сконцентрироваться на работе.
Что касается съемок, то я себя комфортно чувствую в клипмейкерстве. Ко мне обращаются молодые группы. Причем мне не нужен большой бюджет на съемки. Если денег немного, то я становлюсь на скейтборд, камеру на плечо — и снимаю. А потом на компьютере обрабатываю так, чтобы выглядело дороже. Вот такие секреты нашей профессии. Полный метр пока не планирую, до него нужно созреть. К тому же меня сейчас больше увлекает музыка.

Существует много музыкантов, у которых сложно назвать хоть одну известную песню. Как вы решаете проблему хита?

Есть коммерческие и продюсерские проекты, которые изначально пытаются «прохавать» аудиторию и работать только на нее. Это как если выпустить колу и понять, кому этот напиток может быть интересен. Ясно же, что бабушки старые его не купят. Так и в музыке: можно определить своего слушателя и пытаться ему нравиться. Мы понимаем, кто нас слушает, и при написании музыки учитываем это. Но мы не пишем песню как потенциальный хит, просто соблюдаем форматность: хотим, чтобы звучало не глупо, при этом мелодично и запоминалось за несколько прослушиваний. Есть у нас и композиции со сложными партиями, понятные не всем.

Когда вы выступаете на «Новой волне», «Золотом граммофоне», «Премии Муз-ТВ», это вы пытаетесь «прохавать» аудиторию?

Ох, эти выступления хочется забыть. Дело в том, что тогда с нами работал директор, он не понимал, как нас продвигать, говорил: «Ребята, радуйтесь, завтра идете на “Золотой граммофон”!» А мы такие: «Зачем?!» В итоге соглашались, но понимали: это не наша аудитория.

Сейчас вы знаете, где надо выступать?

Наша стратегия — раскрутка за счет YouTube, соцсетей.

«Нашествие» — фестиваль старой школы, вряд ли там нашу музыку поймут. Еще путь развития — это влогинг. Я веду свой влог, Nick’n’roll. Да, нечасто, но в современной индустрии это может помочь. Сейчас многие становятся популярными за счет хайпа. Я не считаю это очень уж достойным способом. Часто бывает так, что группа играет классную музыку, но их никто не слушает. А чтобы начали, надо что-то предпринять, например выйти голыми на Арбат. Спорный поступок, согласитесь. Ну а коллаборации с блогерами и прочая френдли-движуха вполне могут сработать.Есть группы, у которых это получается, которым это удается. Вот, скажем, «Слот» — да, их вокалистка Дария Ставрович, Нуки, сходила на шоу «Голос», — но они до этого легко собирали две тысячи человек на концерте в любом городе. У них своя аудитория, это андеграунд.

А вы согласны двумя тысячами довольствоваться?

Лучше пускай приходят свои, те, кто понимает, чем по телевизору бабушки смотрят и думают: это что вообще такое? Есть молодежь, которая знает, что такое альтернативная музыка, и в поджанрах разбирается.

Рок-музыка всегда стремилась к протесту.

У меня-то по жизни протест, с детства. Что касается музыки, то мы поем про мотивацию, правду жизни. Например, у нас скоро выйдет трек «Статуя» (Statues) — о том, как люди погружаются в быт, теряют человечность. А мы говорим о том, что нельзя задвигать эмоции, надо кайфовать от жизни, получать драйв.

Как бы вы охарактеризовали образ жизни современного музыканта? Должен ли он быть скандальным? Можете разнести гостиничный номер в щепки? Сказать, что все дерьмо, а вы художник? Подраться с кем-нибудь?

Специально мы ничего не делаем. Вот недавно меня в интернете все ругали за то, что я устроил скандал — высказался про Ольгу Бузову и Николая Баскова. И это же провокация со стороны СМИ.

Чего вы стесняетесь? Может, и надо быть таким правдолюбивым?

В моем случае приходится фильтровать базар. До людей доходят обрывочные высказывания, и они думают: вот, какой-то чудик всех дерьмом поливает. А я ведь никого не оскорбил. Меня спросили в прямом эфире, что я думаю о Linkin Park, и я сказал, что вырос на них, я Честера Беннингтона каждый вечер вспоминаю. Далее спросили, как я отношусь к творчеству Бузовой.

Интересный переход.

Нарочно спросили. Я ответил честно — зачем мне врать? — что мне не нравится ее музыка. Она открыто говорит, что петь не умеет и делает это под фонограмму. А я не считаю, что это правильно. В таком случае любой человек может этим заниматься — плевать на качество музыки, на вокал.

Я не раз отмечал, что вы удивительно выдержанный. Можете выйти из себя?

Последняя капля и у меня есть. Но я всегда старался конфликтов избегать или их мирно разруливать. У меня, к примеру, есть конфликтные друзья, выходишь с ними из бара, отвернулся на секунду — они уже с кем-то махаются. В этих ситуациях я всегда был разнимающей силой. Но случаи, когда я колотил кулаком стену и ломал пальцы, были. Хотя последнее время это ушло. С тех пор, как в моей жизни появилась Аленка. У меня теперь такая гармония...

Статус ничего не поменял, слава богу. Мы с Аленкой давно общаемся, уже притерлись характерами. Все разногласия, что были, прошли. Мы все друг про друга поняли, и нас все устраивает.

Животик у вас на домашних котлетах не появляется?

(Смеется.) Мясо не ем. Слежу за питанием. Занимаюсь на турничках. 

(Смеется.) Я и не парюсь на эту тему. Я вообще не любитель ходить по людным местам, тусоваться в клубах и так далее. Алена — да, ей двадцать лет, не буду же я ей говорить: «Сиди дома!» Она хочет сходить — я с ней, за компанию. Обычно зову с собой побольше друзей и мы стоим у барной стойки как охранники, смотрим, чтобы у девчонок все было под контролем. А так — в караоке я хожу чаще, пою.

Вы сказали, что задвинули актерскую работу, однако, уверен, вас зовут сниматься чаще, чем вы соглашаетесь.

У меня с 16 лет есть агент, который периодически звонит: сходи на кастинг. За последнее время пробовался на пять проектов. Но многие так и не запускаются — не находят финансирования. Где-то я и сам не подхожу. А вообще, я хватаюсь за любые возможности, хочется подзаработать. Я давно не завишу от родителей, мне даже бывает не по себе, когда звонит бабушка Лена и говорит: «Ну, как ты там? Денег подкинуть?» И я сразу: «Нет-нет-нет». Бывали, правда, сложные ситуации: например, мы организовали концерт за свой счет и ушли в минус, плюс надо было выделить деньги на альбом, а еще заплатить зарплату человеку, который помогал нам с раскруткой… В общем, я остался с пятью тысячами рублей — а ведь еще счета за квартиру, да и нам с Аленкой надо на что-то жить. В общем, я зарабатываю везде, где только могу, чтобы содержать группу и семью, вряд ли могу назвать себя бездельником и нахлебником, как считают многие.

У вас бывает кризис само­идентификации, как у вашего Треплева?

Да, к сожалению, мне это близко. Я чувствую, что люди знают что-то обо мне, но совсем не знают меня. Для них я «внук» — и это превращается буквально в какое-то оскорбление. Таким, какой я на самом деле, меня знают друзья и родные.

Страх опоздать у вас есть?

И это про меня. Я жалею, что не начал движуху с группой раньше, потерял время. И только потом познакомился с ребятами, которые знают, как продвигать музыку в интернете. Они мне так и сказали: «Ну ты банан».

Рукописи, как Треплев, рвете?

Есть треки, которые никуда не пойдут. Например, наш первый One Shot или Radiate. В альбоме их не будет, не вписываются в концепцию. Зато они дают возможность ощутить разницу — как мы за четыре года выросли. Уничтожать сочинения не будем, но запишем на старый хард-драйв и спрячем в ящик.

Еще процитирую вашего героя из «Чайки»: «Надо изображать жизнь не такою, как она есть, и не такою, как должна быть…
…а такою, как она представляется в мечтах».

Да, это он про творчество, про пьесу. Но если говорить про мою жизнь, то я бы хотел, чтобы меня начали воспринимать таким, какой я есть, — это дало бы мне больше свободы. А то мне уже и самому начинает казаться: может, я такой, каким меня все считают? И вот ломаешь голову над этим. Знаете, я, пожалуй, однажды про это фильм и сниму…