К завершению спортивной карьеры вратарь питерского "Зенита" Вячеслав Малафеев начал готовиться сильно заранее. Он читает книги, изучает менеджмент и уверяет, что схватывает науку так же просто, как посланный в ворота мяч.
Многие думают, что вы — родственник знаменитого в 60-х футболиста Эдуарда Малофеева.
В то время как мы вовсе не родственники и фамилии у нас пишутся по-разному, моя — через "а", а его — через "о". Хотя у меня есть на этот счет интересная история. Изначально фамилия нашей семьи тоже писалась через "о". В юности мой отец очень следил за успехами Эдуарда Малофеева.Однако интернета тогда не было, и многие считали, что фамилия выдающегося советского нападающего пишется как "Малафеев" — тем более что в титрах матчей нередко ошибались и писали ее тоже через "а". Когда отец пошел получать паспорт, он решил изменить букву в фамилии, чтобы стать полноценным однофамильцем знаменитого футболиста. Так он, а впоследствии и я стали Малафеевыми, и лишь позже выяснилось, что фамилия Эдуарда Васильевича пишется через "о". Так папа, будучи болельщиком, создал другую фамильную ветвь.
Отец отправил играть в футбол и вас, и вашего старшего брата Сергея.
У брата была очень насыщенная карьера в спорте, и отец меня отвел играть в футбол вслед за ним. Я все время стремился за братом, хотя он здорово от меня отрывался — у нас четыре года разницы. Сначала он попал в "Зенит", в основную команду, которая играла в первой лиге. Потом жизнь бросала его по разным городам и командам, он играл и в Петрозаводске, и в городе под названием Прохладный — за команду "Кавказкабель", затем оказался в "Динамо Санкт-Петербург". В конечном итоге понял, что перспектив двигаться дальше нет, завершил карьеру и отправился учиться на арбитра.Вам не приходилось сталкиваться на поле с братом как с игроком и как с арбитром?
Мы сталкивались трижды. Первый раз мы просто осуществили мечту папы и оказались в одной команде — "Зенит-2" куда я только что пробился из спортивной школы, а брат проходил там предсезонную подготовку перед отъездом в другой клуб. И был матч, когда мы играли вместе: он был последним защитником, а я — вратарем. Во второй раз мы встретились на поле уже как соперники: я играл за "Зенит-2", а Серега — за "Динамо Санкт-Петербург". Моя команда победила, но матч вышел весьма эмоциональным и поучительным для меня: дело в том, что я тогда здорово подрался. Меня спровоцировал грубой игрой другой спортсмен.Брат принимал тогда активное участие — пытался нас разнять и меня утихомирить. Он единственный смог схватить меня в охапку, повалить на землю, а я ему кричал: "Отпусти, все равно мне красную карточку покажут". Меня дисквалифицировали на пять матчей, игрока, с которым я сцепился, — тоже. Потом я себе такого больше не позволял. Третья наша встреча с братом на поле произошла, когда он уже стал арбитром и обслуживал турнир, в котором участвовала команда моей компании по недвижимости "М16". В одном из матчей брат даже показал мне желтую карточку — правда, за дело, я заслужил.
Говорят, что вратари — самые суровые люди в команде. Сергей Овчинников всегда выглядит очень грозно, Игорь Акинфеев — тоже. Насколько вы ощущаете себя угрожающим?
Одна история уже показала, что я довольно эмоционален, хотя впоследствии я научился сдерживать эмоции и сохранять их для того, чтобы успешно играть в футбол. Если нужно выяснять отношения, то я это сделаю один на один.
Без свидетелей?
Ну, во-первых, да, без свидетелей. Во-вторых, я бы предпочел выяснять отношения посредством дискуссии и не доводить до рукоприкладства. Понимаю, что некоторые конфликты было бы проще разрешить с помощью физической силы, но результатом стали бы испорченные отношения. Как говорится, плохой мир лучше хорошей ссоры. Впрочем, я всегда действую по обстоятельствам. Если потребуется физическое воздействие, то к нему я тоже готов.У многих вратарей есть прозвища. Про ваше ничего не слышно.
Прозвища появляются по двум причинам. Первая и самая простая — сокращается фамилия до нескольких букв, которые легче выговорить. Скажем, Кержаков — Керж, Аршавин — Арша или Шава. Так же и у иностранцев: Ломбертс — Ломба.Вторая причина — прозвище появляется благодаря качествам. Допустим, Халк (нападающий "Зенита" бразилец Живанилду Виейра де Соуза. — Прим. авт.) — понятно, что он похож на известного героя комиксов. Или Босс (вратарь Сергей Овчинников. — Прим. авт.) — помимо того, что он агрессивный, но всегда вел себя как хозяин в штрафной площади.
Меня всегда звали просто Славой, тезок в команде никогда не оказывалось. "Мала" меня называл Гус Хиддинк, когда я пришел в сборную.
Однако если учесть, что malo в переводе с испанского — это "плохой", а mala — "плохая", то прозвище надолго не прижилось.
Почему человек, который хочет играть в футбол, становится вратарем? Ведь кажется, что суть футбола в том, чтобы бегать по полю, гонять мяч, участвовать в распасовках и атаковать ворота противника. Получается, что вратарь лишен всего этого…
Вратарями становятся те, кто не может реализовать себя как игрок. Тренер смотрит на мальчишек и понимает: если спортсмен не может хорошо работать в нападении или защите, то почему бы не попробовать его в воротах?Еще причина: мальчишка целенаправленно приходит в секцию, чтобы играть в воротах. Мой случай — это первый вариант: все утверждали, что у меня задатки вратаря. Хотя я помню что меня поставили в ворота, потому что я в поле слабее всех играл.
Вас не тренировали по "бразильской системе" — как в знаменитом "Ералаше"?
(Смеется.) Нет, так нас не тренируют. У нас есть, конечно, в команде бразилец, но мы все-таки его используем в других целях.У вас был еще и итальянец — Лучано Спаллетти. Итальянцы, они модные и темпераментные. Какие качества и привычки вы переняли у своего бывшего тренера?
Да, Спаллетти в России провел четыре года, и у него было чему поучиться. Меня с ним сближала степень ответственности за игру. Хотя у него, как у тренера, она была все-таки выше. Однако если говорить про умение переносить удары — я имею в виду поражения, неудачи, — то у нас в этом есть нечто схожее.Вам 35. В этом возрасте футболисты обычно заканчивают карьеру, но вратари еще могут играть до сорока. Как будете развиваться дальше и не станете ли арбитром, как ваш брат?
Нет, тренировать и судить я бы не хотел. Если бы я остался в футболе, то, скорее всего, предпочел бы занять какую-то управленческую должность. Однако еще несколько лет назад я понял, что однажды придется оставить футбол, поэтому начал создавать ту деятельность, которой буду заниматься после спортивной карьеры. Я создал компанию недвижимости "М16", и даже на этом не хотел бы останавливаться, поскольку существует большое количество идей, которые сложно осуществить, одновременно занимаясь спортом. А вот потом — вполне реально. Так что планирую еще года 2–3 поиграть, а далее заняться чем-то совершенно другим.Как проходит процесс превращения вас в бизнесмена?
Мне очень интересны новые знания, я поглощаю огромное количество книг, начинаю разбираться в тонкостях рекламы, маркетинга, инвестирования, фондовых рынков, валютных колебаний, нефтяных фьючерсов… Во все эти сферы я не то что залезаю с головой, но стараюсь понять их на нормальном уровне. То, что касается недвижимости, могу изучить более скрупулезно. Мне это интересно, ведь бизнес — это как еще один ребенок, которого нужно растить и от которого нужно добиваться достижений и результатов.Почему именно недвижимость?
Многие мои коллеги-спортсмены и просто публичные люди пытаются сохранить свои сбережения, инвестировать их во что-то. Недвижимость в этом смысле — тихая гавань. Здесь возможны как консервативные стратегии вроде покупки квартир с последующей сдачей их в аренду или перепродажей, так и более серьезные инвестиции в коммерческую недвижимость.Сейчас единственным направлением, с которым я недостаточно хорошо знаком, остается зарубежная недвижимость. Что касается вторичного рынка, коммерческой и загородной недвижимости — тут я подготовлен к работе на хорошем уровне.
Наличие специалистов, отвечающих за эти направления, дает мне возможность руководить бизнесом дистанционно, но при этом оставаться в курсе происходящего. Я уже сам заключил ряд сделок как инвестор, приобретал коммерческие помещения, квартиры с последующей сдачей их в аренду и перепродажей, так что уже понимаю, как устроен этот бизнес, и могу давать указания. Если ты в теме, то тебе легче принимать решения, реагировать на колебания рынка.
Вы пока только в Санкт-Петербурге работаете?
Да, Питер — большой город, у которого, вслед за Москвой, есть перспективы роста. В ближайшие 20–30 лет работы будет предостаточно.
Расширяться планируете?
Пока нет, потому что нужно иметь возможность контролировать бизнес, ведь он связан со мной, с моим именем, и, естественно, я хочу быть в курсе всех протекающих сделок.В этом плане все должно быть качественно, сервис — осуществляться на высоком уровне, вне зависимости от того, какой клиент к нам обращается, будет ли он покупать квартиру за 3 млн рублей или за 100. Надеюсь, в этом — мое преимущество перед огромными сетями офисов, которые тяжело поддаются контролю.
В Москве принято считать, что цены на квартиры слишком высокие. Как с этим обстоят дела в Питере?
Цены всегда продиктованы спросом.Не один какой-то человек управляет этими ценами, а все люди, которые приезжают в Москву и постоянно находятся в поиске жилья. Москва — центр скопления обеспеченных людей, которые приобретают больше жилья, и цены в связи с этим растут. Питер двигается тем же путем, и это неизбежно. Ведь если признаться честно, то в России существует два города, куда все съезжаются, — это Москва и Питер. Я родился в Питере, знаю тут все улочки, специфику районов, а это важно — разбираться в собственном огороде и не лезть в чужой. Думаю, что Москва будет и дальше расти и расширяться, будут появляться новые транспортные кольца и, возможно, лет через 50–100 Москва и Питер станут единым целым. (Смеется.)
Согласны ли вы с утверждением классика, что людей испортил квартирный вопрос?
Если судить в общем, то люди занимаются покупкой квартиры один-два раза в жизни. Они не знают нюансов, не учитывают риски, поэтому, естественно, впечатление от этого процесса у них портится. Для многих людей приобретение недвижимости становится страшной проблемой. К тому же на рынке существует немало мошенников, застраховаться от них достаточно сложно. Поэтому обращаться нужно к профессионалам, которые могут уберечь от опрометчивых поступков, особенно если учесть, что недвижимость стоит приличных денег и риски здесь довольно высоки.
Вы помните свое первое самостоятельное жилье?
Это была съемная квартира в Питере. Я тогда уехал от родителей, стал жить с девушкой — мы сняли квартиру, которую могли себе позволить.
Сколько домов, мест жительства с тех пор сменили?
Шесть или семь.
Где чувствуете себя как дома?
В Питере. Не просто в конкретном доме, а именно в самом городе вообще, даже на улице.
Ваша супруга разбирается в футболе?
Достаточно для того, чтобы не задавать иногда лишних вопросов. (Смеется.)
Она же у вас DJ — вы в клубной, электронной музыке рубите?
На самом деле немного. Хотя у меня интереса к одному конкретному направлению нет, я слушаю много разной музыки — лишь бы она проникала в сердце. Электронную слушаю редко, поскольку для этого нужно определенное настроение. Бывает, что Катя готовится дома к выступлению, подбирает треки, и я могу ей что-то посоветовать. Когда Катя работает за пультом, то видно, как она буквально отключается и получает удовольствие от процесса, она ставит треки, сводит их и пританцовывает при этом.
Читал, что ваша 10-летняя дочь Ксения занимается фигурным катанием.
Это уже было давно, она действительно одно время этим видом спорта занималась, а потом на коньки встал и мой средний сын Максим. Сейчас Ксюша увлеклась занятиями в мюзик-холле и театральном кружке, и, мне кажется, мы в этом направлении будем развиваться. Не думаю, что профессиональный спорт будет Ксюше необходим. Я не против, если мои сыновья (у Вячеслава есть еще младший, годовалый сын Алекс. — Прим. ред.) будут играть в футбол или в хоккей, но дочке я бы желал иного будущего. Полагаю, оно будет связано с театром, кино или музыкой.
Ваш сын Максим играет в футбол?
Мы с ним часто на даче гоняем мяч, у нас там есть футбольное поле. И он уже второй год посещает занятия в академии "Зенита". У него получается так же, как и у меня в его годы. То есть нет такого, что он сейчас прямо самый лучший — он как все. Я был таким же. И многие ребята были такими же обычными и лишь позже себя проявили, полноценно реализовали в этом виде спорта. Зато те, кто сразу показывал невероятные результаты, позже добиться успеха не смогли. Я доволен, что у Максима есть самое главное — любовь к футболу, а дальше ему нужно упорно и правильно тренироваться, добиваться результатов.
Не боитесь, что его будут сравнивать с вами, когда он станет профессиональным футболистом?
Не боюсь, потому что играть в воротах он не пойдет и сравнения будут неуместны. В этом наше преимущество.
Кстати, какой вы отец?
Достаточно строгий, хотя жизнь заставляет более терпимо относиться к воспитанию детей и реагировать на их непослушания с задержкой. Это связано с тем, что я их просто редко вижу, естественно, начинаю скучать и, как следствие, позволяю больше, чем положено. Но когда мы проводим много времени вместе, я стараюсь придерживаться дисциплины, метода кнута и пряника. Я пытаюсь воспитать в них желание стремиться к лучшему и отвергать то негативное, что они черпают в школе, интернете, на телевидении… Здесь нужно вовремя замечать их поступки, манеры, высказанные мысли и реагировать на них. А еще — дети нередко копируют своих родителей, так что здесь нужно следить еще и за собой, чтобы подать им правильный пример.