Даша Мельникова на позитиве

Давай со спектакля и начнем. Это что-то провокативное, как и всегда у Марчелли?

Спектакль не столько провокативный, сколько злободневный, он рассказывает про поколение 25+. Главный герой Зилов, которого у нас играет Ваня Янковский, — талантливый человек, не нашедший себе применения. И он сублимирует, использует свой талант, затевая интриги с женщинами, влезая в какие-то авантюры… Такое сейчас сплошь и рядом происходит. А вообще, когда читаешь «Утиную охоту» — пьесу 1967 года, — то возникает ощущение, будто Александр Вампилов описывает современные взаимоотношения. Казалось бы, времена изменились, а люди остались прежними. Наверное, актуальность — это одна из тех характеристик, за которые произведение и можно назвать великим.

Это верно, и родителям за это спасибо. В три года я только в садик ходила, а с пяти меня мама уже активно водила во всевозможные кружки. Чем я только не занималась! Причем мама не просто таскала меня везде без разбору, а старалась почувствовать, к чему у меня склонности. В зависимости от этого могла мой интерес стимулировать, где-то поднажать, чтобы я не бросила и продолжила заниматься, а где-то, напротив, не давить на меня. Вообще мама воспитывала меня с любовью к творчеству.

Чем же тебя заставляли заниматься? 

Был спорный момент с музыкой. Получилось смешно. Учительница по фортепиано вызвала маму и сказала: «Ваша девочка нам пианино ногами разобьет». Дело в том, что я не могла за ним спокойно сидеть и постоянно плясала, я музыку только ногами чувствовала. Мне хотелось танцевать, а не играть. Мама это поняла и в какой-то момент отпустила ситуацию, решила: немножко попробовали, и ладно.

Я, например, ходила заниматься в школу искусств, там были разные творческие направления. Одно время я мечтала о том, что однажды открою собственную такую школу и усовершенствую ее. Сделаю ее многонациональной, чтобы там было еще больше разных дисциплин, чтобы в нее приятно было приходить и проводить время. Потому что в Омске, где я родилась и росла, в школе искусств многие задумки были классными, но их исполнение оставляло желать лучшего. Мы ходили заниматься в эти монументальные советские здания, дворцы творчества и дворцы пионеров, — им не хватало тепла домашнего. Не исключаю, кстати, что однажды я вернусь к этой своей детской задумке — создам сеть маленьких «университетов», где дети могли бы собираться, творить.

Как детство в Сибири повлияло на формирование твоего характера?

Не особенно. В моем воспитании не было ничего сурового, о чем принято говорить в случае с Сибирью. Я была единственной дочкой, родители меня баловали, растили с играми, шутками и прибаутками. Просто одежды нужно было надевать больше, вот и все. Хотя климат в Омске не такой уж суровый. Да, минус 28–30 для нашей зимы — это обычное дело, но их намного проще пережить, чем минус 15 в Москве, потому что там сухо. Ты кутаешься, выходишь на улицу, садишься в маршрутку или в автобус и едешь в свой дворец пионеров на занятия. Нормально. И потом, у нас же в Омске не всегда холодно. Летом плюс 28, а зимой минус 28. И ты успеваешь соскучиться по зиме, а зимой — по лету. На мой взгляд, Омск был идеальным городом для детства в плане погоды. Жаль только, не было моря. Но была речка. В мое время в ней даже еще можно было купаться.   

Солнца мало, это сильно влияет на настроение и работоспособность. Но я борюсь как могу. Для меня идеальный способ взбодриться — русский рэп и спорт. Йога, бег, плавание, неважно что, главное, чтобы эндорфины выделялись. Ну и танцы, конечно, они вообще через всю мою жизнь проходят и до сих пор очень помогают в жизни.

Да. Режиссер Юрий Морозов заметил меня на конкурсе танцев и пригласил сниматься в картину «Золушка 4×4. Всё начинается с желаний». Видимо, он обратил внимание на ту энергию, которую я излучала во время танца, и решил, что так оно будет и в кино.

Как ты пережила популярность, которая обрушилась на тебя с выходом сериала «Папины дочки»? Тебе же было лет пятнадцать, для подростка это серьезное испытание. 

Крышу сносило, конечно. Но благо тогда еще не был так распространен интернет. Поэтому моменты славы чаще настигали в общественных местах, на улице. Например, невозможно было спокойно зайти в «Макдоналдс» — все на тебя смотрят. И главное, чего-то ждут! Никто ведь не думает, что ты обычный ребенок с обычными потребностями. Все воспринимают тебя как Микки-Мауса. Человека из телевизора. Конечно, у меня были в связи с этим определенные проблемы, которые еще и наложились на типичные подростковые комплексы. К счастью, сейчас это прошло. 

Автограф первый не помню. Но первое узнавание — да. Это было через пару дней после того, как запустили сериал. Он уже шел, а мы продолжали усиленно сниматься. Однажды возвращались с девочками со смены, едем в метро, и вдруг подростки напротив нас начинают шушукаться, поднимать свои телефоны, фотографировать, в общем, ­оживленно себя вести. И я запомнила это первое щемящее ощущение от того, что тебя узнали. Сначала хотелось, чтобы таких моментов было все больше. А потом — наоборот. Потому что вскоре наступил переходный возраст, когда хотелось от всех спрятаться. Но спрятаться уже было невозможно.
Я теперь понимаю тех подростков, которые, пережив популярность, начинают увлекаться алкоголем и наркотиками, потому что не знают, как справиться с грузом ответственности, который свалился им на плечи.

Сейчас чаще подходят люди, которые взрослели вместе с «Папиными дочками». Они так аккуратно и интеллигентно говорят: «Я рос на вашем сериале». Или: «Я семь лет подряд завтракал перед школой и смотрел на вас». И такие отзывы меня очень радуют, потому что они теплые. Когда тебе говорят: «Спасибо, вы сделали мое детство чуть лучше», — от этого сразу становится хорошо.

Я бы не сказала. Передо мной всегда был пример моих родителей. Мне кажется, они до сих пор до конца так и не повзрослели. Мама и папа всегда все делали с удовольствием, а не потому что «так надо». Работали, жили. Когда на Новый год собиралась вся семья, они устраивали потрясающе смешные спектакли. И главное, они были всегда легки на подъем. Могли переехать куда угодно. Поменять работу, место жительства… Наверное, это главное качество, которое я от них переняла, — не привязываться к вещам, квартирам, машинам.

А ты бы могла резко все поменять — дом, профессию?

Запросто. Когда-нибудь так и сделаю. 

Вашему с Артуром Смольяниновым сыну, тоже Артуру, недавно исполнилось два года, и ты его уже отдала в детский сад. Не рано?

Он буквально несколько дней ходит, по чуть-чуть. Пока вроде нормально. У нас сад не государственный, атмосфера домашняя, может, поэтому все не так болезненно. До этого мы оставляли его дома с няней, но он общительный парень, и в четырех стенах ему тесновато. Так и появился в нашей жизни садик — там, по крайней мере, он может общаться с другими малышами.

Артур уже проявляет характер? 

Еще как. Регулярно слышим: «Это я есть не хочу», «Это я надевать не буду». Смотришь на него и думаешь: «Ты, парень, подожди еще свои желания высказывать».

Играми не получается. Зато я ему говорю: хорошо, не хочешь надевать, скажем, шапку, тогда оставайся, а мы пойдем. И тогда он понимает, что ситуация безвыходная, сам приходит, эту шапку сует — мол, надевай. То есть мы создаем такую ситуацию, в которой из дома не выйти, если шапку не надел или кашу не съел. Он, конечно, может сказать: «Тогда я останусь голодным до следующего ужина», — но это его право и его выбор. Конечно, у меня не всегда так лихо получается с ним управиться, иногда терпения не хватает, и я могу прикрикнуть на него: «А ну быстро надевай шапку!» В целом мы, конечно, не такие мягкие в воспитании, какими были мои родители. У нас в доме дисциплина более строгая, спартанская. Все-таки мальчик растет.

Как ты с Артуром-старшим ладишь и острые углы обходишь? 

О, здесь у меня масса приемов! Где-то помолчать, где-то не спорить, где-то улыбнуться лишний раз. Конечно, работает не все и не всегда, но я стараюсь. Я вообще считаю, что в семье почти 90 процентов зависит от поведения женщины. Всегда стоит лишний раз подумать: что для тебя важнее — отстоять свою позицию или сохранить добрый позитивный настрой в семье. Так что могу с гордостью сказать: атмосферу в нашем доме создаю я. Это зона моей ответственности, и мне это по силам.