В жизни Стаса Пьехи было немало экстремальных ситуаций. Вот и на съемочную площадку он приехал с температурой – мог бы отменить фотосессию и интервью, но предпочел не подводить собравшуюся ради него команду.
Получается, загнали себя?
Я уже болел простудой и думал, что вылечился. Но она начала паразитировать. Еще и погода эта – восемь градусов – моя самая нелюбимая. С утра сегодня встал и понял, что меня шатает. Состояние гриппозное: тело ломит, глаза опухли – китайский пчеловод какой-то. Проделал ряд процедур – от приема таблеток до антигистаминного укола, чтобы оказаться здесь с более-менее ясным взором. На такие жертвы я еще готов, но на глобальные – нет.
А что значит "глобальные"?
Однажды я приехал на концерт с температурой под сорок. Меня откачали, сделали промывание желудка и поставили на сцену – в таком состоянии я отработал программу. И больше к этим подвигам не готов. Появилась некая любовь к себе.
В чем эта любовь еще проявляется?
В том, что я стал позволять себе полдня пролежать в постели, смотря новые фильмы. В том, чтобы сделать то, что хочется, а не то, что должен. В том, чтобы провести день в любви к себе, а не в рвении к достижениям. Мне хочется прийти к какому-то результату, но не ценой здоровья. Больше не собираюсь рисковать жизнью, потому что она же для чего-то дана и не мне или кому-то решать, жертвовать ею или нет. И вообще я заметил: если ставлю работу на первое место и забиваю на все остальное, то мне рано или поздно приходит каюк.
Впадаете в депрессию?
Мне не нравится этот сильно устаревший научный термин. "Психологическое дно" звучит лучше. Мне часто хочется уйти в изоляцию, закрыться дома, но нужно находить в себе силы, эмоции, вдохновение и продолжать трудиться.
Вы как-то сказали, что к 30 годам получилось очистить голову от хлама. То есть, говоря вашим языком, сейчас вы заняты "отделочными работами"?
Пожалуй, я бы изменил формулировку. К 36 годам мне удалось понять, что моя голова всегда будет с хламом и единственная задача – жить не в ней, а вокруг себя.
То есть вы научились принимать себя?
Я всю жизнь изучал себя, но сегодня пришел к простому заключению, что делать этого не стоит. Чем меньше анализирую, тем легче живется. Чем сильнее я погружаюсь в психологию, пытаясь объяснить что-то самому себе, тем больше впадаю в одержимое желание использовать какие-то техники новые. Но ничего не работает. Просто есть некий поток мыслей, желаний, ожиданий от мира, людей, женщин, работы, денег, успеха, секса – это все циркулирует в голове неким туманом. И если я в нем, то больше ничего не вижу и не могу быть счастливым. Это поток даже не сознания, а разума, потому что моя голова не может отключиться. И даже в выходные дни, когда можно расслабиться, мне постоянно кажется, что нужно куда-то бежать.
Как вы тогда негатив сбрасываете?
Стараюсь слушать других людей – близких, друзей, единомышленников – и их рассказы о себе. Делюсь с ними своим довольно богатым жизненным опытом. И благодаря этому не чувствую внутри себя пустоту.
Вы говорите про наркологическую клинику, которую планируете открыть?
Да, но в ней будет оказываться не только наркологическая, но и психологическая помощь. Природа всех зависимостей ведь одна, просто разные последствия и уровень разрушения личности. И у меня, как у человека, прошедшего почти все виды зависимостей и выздоравливающего от них с помощью разных систем, есть опыт, которым я делюсь: как проживал, как уходил, как спасался. И это на сегодня самое ценное, что я могу сделать, даже ценнее выступления, ведь я могу вывести кого-то на другую дорогу.
Вы в самом начале сказали о том, что для чего-то в эту жизнь пришли. Вы поняли, для чего?
Нет, не понял. Но у меня появилось представление о том, что бы я хотел делать в этой жизни. На данный момент это творчество, тем более что музыка была со мной с детства. У меня есть желание реализоваться в этой сфере. Хочется подружиться со своим сыном, которого я вижу очень редко в силу того, что мы в разных городах живем.
Скучаете по нему?
У меня двойственные чувства: с одной стороны, я мало с ним общался. Помню, как в роддоме что-то очень маленькое и хрупкое держал в руках. И было страшно сделать что-то неправильно и этот механизм разрушить. С другой стороны, во время нашей последней встречи он подходит и обнимает, но как отца пока не идентифицирует. Только понимает, что я – кто-то близкий. Он не разговаривает, выдает отдельные фразы, поэтому я не могу до него пока что-то донести. На этом этапе, думаю, мама может значительно больше дать. Но мне кажется, чтобы не было деструктивной семьи, в жизни ребенка должны присутствовать оба родителя. Очень надеюсь, что скоро ремонт в доме сдвинется с мертвой точки, сын со своей мамой переедут в Подмосковье и мы начнем уже как-то взаимодействовать.
Вы с Наталией расстались по-дружески, насколько это возможно при разводе. Удается сохранить эти отношения?
Я понимаю, что претензий не может не быть. Но есть высшая цель – воспитание ребенка. На сегодняшний день, к сожалению, я участвую только финансово и крайне редко могу видеть сына. Но понимаю, что откупаться – это не вариант, хотя быть отцом, даже приходящим, для меня в десять раз сложнее, чем просто платить. Я постараюсь все-таки наладить с ним контакт. Мне этого очень хочется.
Ваш папа тоже ушел из семьи, когда вы были младенцем, а впервые с ним увиделись всего несколько лет назад. Как думаете, вам удастся избежать его ошибок?
Удивительно, но буквально недавно я говорил с друзьями о том, что не хотел бы повторить судьбы отца, мамы, Эдиты. Не буду углубляться в детали, но мне бы очень хотелось для себя другого пути.
На этом пути у вас есть семья?
Мне вообще кажется, что моя главная миссия – это создать семью: любящую, настоящую, крепкую. В детстве, помню, когда мама собиралась в дорогу, я висел на чемоданах, цеплялся за нее, прятал обувь, бился об пол. Но она все равно уезжала, потому что работа. Ночью бежал к ней в спальню, а там вообще какой-то мужик из театра "Буфф" – оказывается, его попросили посмотреть за мной, потому что мама уехала, а я об этом даже не знал.
- У меня как у Павла Санаева в "Похороните меня за плинтусом": мама была чем-то хорошим, но редко появляющимся.
Я привык к тому, что мама от меня всегда уезжала. И до сих пор боюсь, что моя женщина может однажды также меня оставить. Из-за этого я довожу отношения до определенного момента, а потом сливаюсь, лишь бы не ощущать боль расставания. Но понимаю, что надо рискнуть и пойти дальше, потому что там, возможно, меня ждут новые горизонты.
После развода мне пытались инкриминировать всякое. Народ ведь очень любит обсуждать все и всех. Но оправдываться мне не в чем. Случилось обычное несовпадение видения жизни, целей, принципов. Не было никаких сражений, просто мы решили, что нам будет лучше порознь.
В Сети ваш развод действительно комментировали все кому не лень. Вроде как даже эти отзывы вывели вас из себя...
Мне тяжело держать что-то в себе – нужно выплеснуть. Я читал отзывы и понимал, что они несправедливы. Поэтому я и позволил себе высказаться в своем Instagram. Дал понять людям, что личная жизнь – это территория, где может убить током.
Я правильно понимаю, что вы сторонник резко обрывать отношения, а не пытаться их вытянуть?
В первую очередь я сторонник честности в отношениях. Лучше сказать напрямую, чем терпеть партнера.
Именно терпеть?
Ну если он честно говорит, например: меня все очень сильно сегодня раздражает, даже ты, но я тебя люблю, прими меня сегодня таким, пожалуйста. Такая монолитная честность в отношениях двух людей – большой подарок и возможность прожить вместе очень долго. Но если ты понимаешь, что даже при условии честности чаще чувствуешь напряжение, нежели комфорт, то однажды приходит момент, когда нужно прямо сказать: я больше не хочу так жить, давай что-то делать. Проблема ведь, по сути, решаемая, так что я не сторонник что-то там резать, жечь мосты.
- Мне кажется, это самый простой способ – убежать, если что-то не понравилось. Но так можно всю жизнь бегать от всех, потому что обязательно однажды что-то еще не понравится.
Вы планируете выпустить продукт, который будет отличаться от того, что было раньше. Это музыкальное переформатирование связано с событиями личной жизни?
Нет, абсолютно. В данный момент я убежден, что деньги можно зарабатывать другим делом, а музыка должна отражать внутренний мир, иначе она будет нечестной. А все, что нечестно, рано или поздно сходит на нет. Радиостанции часто диктуют артисту, что надо петь. Не как раньше, когда деятели искусства окультуривали людей, привносили что-то новое. Сейчас система перевернулась: не мы пытаемся обогащать людей, а они заставляют нас делать то, что нравится им. И, опираясь на вкусы людей, которые к музыке не имеют абсолютно никакого отношения, мы постоянно понижаем планку.
Мне этого не хочется, как не хочется и эстрадного звучания. Я люблю другую музыку и пишу совершенно другие стихи. Мне хочется самореализации, и я решил, что пришло время пробовать. Если я не начну меняться, то рано или поздно попаду на дискотеку 90-х или 2000-х.
Для вас это нехороший показатель?
Не хотелось бы оставаться только там – предпочитаю идти в ногу со временем.
Если я правильно понял, вы прикрыли тылы бизнесом. Но готовы ли к тому, что популярность со временем спадет потому, что вы станете менее медийным, исполняя другую музыку?
Абсолютно. Мне тяжело быть узнаваемым. Я свободолюбивый человек, мне хочется спокойно гулять по улицам. Быть в мейнстриме для меня очень тяжелая ноша, к которой я не готов.
В 36 лет у вас есть ощущение, что вы должны поторопиться, чтобы успеть осуществить задуманное?
Никаких сроков я перед собой не ставлю – эффективность сразу снижается. Стараюсь передвигаться "короткими перебежками". Например, составляю список вещей, которые необходимо сделать в течение ближайших нескольких дней. Мне сложно представить себя даже на ближайшие месяцы. Но при этом я понимаю: чем больше сделаю, тем выше вероятность, что успею уложиться в короткие сроки. И когда заканчиваю, говорю себе "молодец".