Фэнтези «Он — дракон», сериал «Улица», комедия «Одноклассницы» — ведущий «Орла и решки» на канале «Пятница!» Петр Романов мечтает о новых ролях и планирует покорить экран, стоя за камерой, в качестве режиссера. А еще он любит шляпы, гуляет по ночному Гарлему и отказывается взрослеть.
Давно хотел понять, почему ведущие передачи «Орел и решка» становятся популярными и востребованными. Как думаешь, в чем тут дело?
Хороший вопрос. Прежде всего, дело в популярности передачи, у нее много поклонников. Им, видимо, интересно наблюдать, как развивается карьера ведущего. Есть ли вообще жизнь после «Орла и решки»? (Смеется.) А она, как выясняется, есть.
Ну а если еще конкретнее? Ведущие «Орла и решки» могут выжить в любой ситуации? Везде могут сориентироваться? Им не нужны деньги?
Мы, ведущие, такие же люди, как и все остальные. Никаких сверхспособностей у нас нет. Но сориентироваться на месте — да, можем. Хотя не стану говорить за других, но лично я недавно ездил в Америку — с женой и нашей подругой. В Нью-Йорке мы остановились, прямо скажем, не в самом благополучном районе, это был Гарлем. Девчонки ходили с ощущением, что вот-вот с ними произойдет что-то страшное — это гангстерский квартал, все напряженно. А я только что вернулся из кругосветного путешествия, в котором снимал передачу, и понимал, что меня уже ничем не напугать. В общем, Гарлем мне показался раем по сравнению с теми местами, которые мы посетили в рамках кругосветки. Бродить ночью по району мне было спокойно и легко, никаких неприятностей с местными не возникало.
Может, просто повезло?
На самом деле, все зависит от отношения. Мы же сами притягиваем к себе проблемы. Я научился ко всему относиться спокойно. Вероятно, эта уверенность в себе — как раз плюс ведущих «Орла и решки».
Хороший вопрос. Прежде всего, дело в популярности передачи, у нее много поклонников. Им, видимо, интересно наблюдать, как развивается карьера ведущего. Есть ли вообще жизнь после «Орла и решки»? (Смеется.) А она, как выясняется, есть.
Ну а если еще конкретнее? Ведущие «Орла и решки» могут выжить в любой ситуации? Везде могут сориентироваться? Им не нужны деньги?
Мы, ведущие, такие же люди, как и все остальные. Никаких сверхспособностей у нас нет. Но сориентироваться на месте — да, можем. Хотя не стану говорить за других, но лично я недавно ездил в Америку — с женой и нашей подругой. В Нью-Йорке мы остановились, прямо скажем, не в самом благополучном районе, это был Гарлем. Девчонки ходили с ощущением, что вот-вот с ними произойдет что-то страшное — это гангстерский квартал, все напряженно. А я только что вернулся из кругосветного путешествия, в котором снимал передачу, и понимал, что меня уже ничем не напугать. В общем, Гарлем мне показался раем по сравнению с теми местами, которые мы посетили в рамках кругосветки. Бродить ночью по району мне было спокойно и легко, никаких неприятностей с местными не возникало.
Может, просто повезло?
На самом деле, все зависит от отношения. Мы же сами притягиваем к себе проблемы. Я научился ко всему относиться спокойно. Вероятно, эта уверенность в себе — как раз плюс ведущих «Орла и решки».
Став ведущим передачи, испытал ли ты повышенный интерес и растущую востребованность?
Конечно, но здесь тоже две стороны медали. Понятно, что проект «Орел и решка» дал мне резкий скачок медийности. В то же время режиссеры и продюсеры видят во мне больше ведущего, чем актера. Несмотря на то что я в первую очередь актер, а потом уже телеведущий. Но здесь дело в отношении к тебе.
Как это отношение переломить?
Разубедить человека, сказать ему перед кастингом: «Вы меня воспринимайте не как телеведущего, а как актера» — я не могу. Но могу повлиять на его мнение, четко выполняя поставленную передо мной задачу и демонстрируя свои способности.
Есть ли у тебя стратегия дальнейшего развития в профессии? Кем ты себя видишь?
Если говорить об актерстве, то мне очень нравится эта профессия. У меня есть несколько работ в полных метрах, есть сериал «Улица» на ТНТ, но хочется большего. Я верю, что все еще будет. Даже если у меня не складывается на каком-то кастинге, то я прихожу домой, беру себя в руки и убеждаю себя в том, что это просто очередной этап. Я понимаю, что не смогу работать ни в одной другой сфере, точно не смогу ходить в офис 5/2, как это делают другие. Еще хочется больше пробовать себя в режиссуре. Я ведь и оканчивал воркшоп в Академии режиссуры. Вырос на рекламе, много снимался в ней и теперь хотел бы сам ставить ролики. В декабре даже выпустил музыкальный клип — мой дебют в режиссуре.
Что за клип?
Это видео на песню «24/7» певицы Маши Кольцовой, такая романтическая история. Кстати, когда она вышла, кто-то даже говорил, что это плагиат. На самом деле нет. Был такой фильм в 1990 году — «Привидение», с Патриком Суэйзи и Деми Мур. Там есть сцена, где главные герои лепят сосуд из глины. И я позаимствовал этот образ. Маша в клипе тоже сидит у гончарного круга, сзади появляется ее молодой человек и — в ее мечтах — они вместе лепят вазу. Получилось красиво. Изначально Маша звала меня только как актера, а я предложил ей идею — ей понравилось.
У тебя в Фейсбуке написано: «Костюм, шляпа, хорошая работа и одинокое пьянство — вот, что украшает мужчину». Про пьянство — позже, а что такое «хорошая работа»?
Сначала отдельно скажу про эту фразу. Как-то раз отец позвонил мне в выходные, спрашивает: «Что делаешь?» Я говорю: «Отдыхаю». Он в ответ: «Как и в будни» — и далее произнес эту фразу. Это слова Фрэнка Синатры, шутка, конечно, но гениально сказал человек.
Хорошая работа для меня — это та, которая приносит удовольствие. Работа, на которую ты идешь с пониманием, что делаешь любимое дело. К своей работе я именно так и отношусь. Прихожу на площадку в прекрасном настроении. Съемки, мероприятия, ивенты — мне даже сложно назвать это работой.
Если человек совсем незнаком с твоими ролями, с чего ему лучше начинать?
С картины «Он — дракон». Это моя первая и на сегодняшний день, как ни странно, лучшая роль. Я был очень рад, когда меня утвердили, играю там злодея. Ну и с «Орлом и решкой» надо ознакомиться, лучше смотреть не первые выпуски, а более поздние, когда я уже пришел в себя и понял, куда попал. Сначала у меня была бешеная эйфория, но потом она стихла, когда вдруг оказалось, что мы здесь вкалываем, а не в роскошных отелях на халяву отдыхаем, как считают многие.
В фильме «Он — дракон» ты с длинными волосами и бородой. Нравился ли ты себе в таком виде?
Честно – нет, для меня это too much. Но я понимаю, что это специфика времени, мир древних славян и так нужно. В образе я вроде бы был весьма органичен, во всяком случае, никаких нареканий со стороны режиссера или зрителей не было. Но история приключилась забавная. Я-то думал, что эта роль, заметная, может стать для меня прорывом. Помню, на премьере выхожу из зрительного зала, ко мне тут же бежит журналистка с камерой. Я думаю: «Ну вот оно, началось». Уже приготовился рассказывать, как работал над образом, перевоплощался. А она говорит: «Ну скажите, как вам фильм?» Хороший, отвечаю, а вам понравился? В процессе стало ясно, что она приняла меня за обычного зрителя. Меня из-за этого грима никто не узнавал.
Тебе приходилось намекать или прямо говорить людям, что «это же я, я»?
Никогда. Хотя даже доводилось ехать в метро рядом со своим изображением на рекламном плакате. Люди смотрели на плакат и на меня, узнавали, но опускали глаза. У нас вообще иное к этому отношение, чем в Америке. Это там легко можно подойти к человеку в метро, взять у него автограф или сфотографироваться — и ничего тебе не будет. А у нас это какой-то запрет. Будто если подойдешь, то тебя пошлют. Да никто не пошлет. Я бы не послал, во всяком случае.
Мне кажется, в Америке никто из знаменитостей в метро не ездит. Кроме Киану Ривза.
Ривз, да. Но с другой стороны, все же мы люди, в торговых центрах появляемся, еще где-то. Я метро вообще не брезгую, мне нравится на нем ездить.
Сначала отдельно скажу про эту фразу. Как-то раз отец позвонил мне в выходные, спрашивает: «Что делаешь?» Я говорю: «Отдыхаю». Он в ответ: «Как и в будни» — и далее произнес эту фразу. Это слова Фрэнка Синатры, шутка, конечно, но гениально сказал человек.
Хорошая работа для меня — это та, которая приносит удовольствие. Работа, на которую ты идешь с пониманием, что делаешь любимое дело. К своей работе я именно так и отношусь. Прихожу на площадку в прекрасном настроении. Съемки, мероприятия, ивенты — мне даже сложно назвать это работой.
Если человек совсем незнаком с твоими ролями, с чего ему лучше начинать?
С картины «Он — дракон». Это моя первая и на сегодняшний день, как ни странно, лучшая роль. Я был очень рад, когда меня утвердили, играю там злодея. Ну и с «Орлом и решкой» надо ознакомиться, лучше смотреть не первые выпуски, а более поздние, когда я уже пришел в себя и понял, куда попал. Сначала у меня была бешеная эйфория, но потом она стихла, когда вдруг оказалось, что мы здесь вкалываем, а не в роскошных отелях на халяву отдыхаем, как считают многие.
В фильме «Он — дракон» ты с длинными волосами и бородой. Нравился ли ты себе в таком виде?
Честно – нет, для меня это too much. Но я понимаю, что это специфика времени, мир древних славян и так нужно. В образе я вроде бы был весьма органичен, во всяком случае, никаких нареканий со стороны режиссера или зрителей не было. Но история приключилась забавная. Я-то думал, что эта роль, заметная, может стать для меня прорывом. Помню, на премьере выхожу из зрительного зала, ко мне тут же бежит журналистка с камерой. Я думаю: «Ну вот оно, началось». Уже приготовился рассказывать, как работал над образом, перевоплощался. А она говорит: «Ну скажите, как вам фильм?» Хороший, отвечаю, а вам понравился? В процессе стало ясно, что она приняла меня за обычного зрителя. Меня из-за этого грима никто не узнавал.
Тебе приходилось намекать или прямо говорить людям, что «это же я, я»?
Никогда. Хотя даже доводилось ехать в метро рядом со своим изображением на рекламном плакате. Люди смотрели на плакат и на меня, узнавали, но опускали глаза. У нас вообще иное к этому отношение, чем в Америке. Это там легко можно подойти к человеку в метро, взять у него автограф или сфотографироваться — и ничего тебе не будет. А у нас это какой-то запрет. Будто если подойдешь, то тебя пошлют. Да никто не пошлет. Я бы не послал, во всяком случае.
Мне кажется, в Америке никто из знаменитостей в метро не ездит. Кроме Киану Ривза.
Ривз, да. Но с другой стороны, все же мы люди, в торговых центрах появляемся, еще где-то. Я метро вообще не брезгую, мне нравится на нем ездить.
Приходилось ли тебе в юности как-то внешне меняться? Отпускать волосы? Странно, неформально одеваться?
Честно говоря, нет. Единственное, что я делал, — шрамировал бровь (это когда посреди брови кусочек триммером выстригают и выглядит, будто порез от сабли) и покрасил волосы в светлый цвет на втором курсе института.
Почему тебе казалось это красивым?
Думал, что так буду выглядеть более брутально. При этом у меня не было никакой растительности на лице, абсолютно гладко выбритый парень, с этой бровью, да еще с белыми волосами. Получился мальчик болезненного вида. Молодой еще был. Одевался как ботан. Я ж отличник был, с золотой медалью школу окончил, и тут — шрамирование. Такое несовпадение вышло. Бред полный, конечно. Сейчас мне, может быть, это и к лицу, но теперь мне это и не нужно. У меня борода есть, за которой я ухаживаю.
Золотая медаль в школе — это признак перфекционизма?
Нет. С тех пор столько воды утекло. Я пришел в институт, в МГУУ Правительства Москвы, первые два года сознательно учился на экономиста, а потом подумал: зачем мне все это надо? Что я тут делаю? Но вуз замечательный был, в итоге я там пять лет, скажем так, проучился — в кафешке на первом этаже просидел. А потом окончательно понял, что это не мое.
Почему тебе потребовалось так много времени, чтобы это понять?
Я просто плыл по течению и не понимал, чем хочу заниматься. Даже не думал об этом. Считал, что судьба меня сама к чему-то приведет. Она и привела. Я тебе другую аналогию приведу: мне практически все кажется вкусным. Скажем, открываю банку пива, пью — вкусно. Жена моя открывает такую же банку и говорит: плохое пиво. И у меня меняется отношение, я вдруг понимаю, что да, пиво-то не очень. Так было и с профессией. Стать врачом, как папа? Пожалуйста. Экономистом? Не вопрос. Мне самому ничего не хотелось, случайно увидел в метро объявление о наборе в Школу-студию Славы Зайцева и пошел учиться. Потом узнал о наборе в Театр Романа Виктюка — попал туда. В модельном агентстве оказался. Постепенно мне это стало нравиться. В институте я умудрился единственным с курса диплом на тройку защитить. Даже самые конченые двоечники с четверками уходили. А я сказал педагогам, мол, оставьте меня в покое, я хочу заниматься рекламой, кино. Они посмотрели на меня и сказали: ну да бог с ним.
Честно говоря, нет. Единственное, что я делал, — шрамировал бровь (это когда посреди брови кусочек триммером выстригают и выглядит, будто порез от сабли) и покрасил волосы в светлый цвет на втором курсе института.
Почему тебе казалось это красивым?
Думал, что так буду выглядеть более брутально. При этом у меня не было никакой растительности на лице, абсолютно гладко выбритый парень, с этой бровью, да еще с белыми волосами. Получился мальчик болезненного вида. Молодой еще был. Одевался как ботан. Я ж отличник был, с золотой медалью школу окончил, и тут — шрамирование. Такое несовпадение вышло. Бред полный, конечно. Сейчас мне, может быть, это и к лицу, но теперь мне это и не нужно. У меня борода есть, за которой я ухаживаю.
Золотая медаль в школе — это признак перфекционизма?
Нет. С тех пор столько воды утекло. Я пришел в институт, в МГУУ Правительства Москвы, первые два года сознательно учился на экономиста, а потом подумал: зачем мне все это надо? Что я тут делаю? Но вуз замечательный был, в итоге я там пять лет, скажем так, проучился — в кафешке на первом этаже просидел. А потом окончательно понял, что это не мое.
Почему тебе потребовалось так много времени, чтобы это понять?
Я просто плыл по течению и не понимал, чем хочу заниматься. Даже не думал об этом. Считал, что судьба меня сама к чему-то приведет. Она и привела. Я тебе другую аналогию приведу: мне практически все кажется вкусным. Скажем, открываю банку пива, пью — вкусно. Жена моя открывает такую же банку и говорит: плохое пиво. И у меня меняется отношение, я вдруг понимаю, что да, пиво-то не очень. Так было и с профессией. Стать врачом, как папа? Пожалуйста. Экономистом? Не вопрос. Мне самому ничего не хотелось, случайно увидел в метро объявление о наборе в Школу-студию Славы Зайцева и пошел учиться. Потом узнал о наборе в Театр Романа Виктюка — попал туда. В модельном агентстве оказался. Постепенно мне это стало нравиться. В институте я умудрился единственным с курса диплом на тройку защитить. Даже самые конченые двоечники с четверками уходили. А я сказал педагогам, мол, оставьте меня в покое, я хочу заниматься рекламой, кино. Они посмотрели на меня и сказали: ну да бог с ним.
Родители что говорили? Цитировали Синатру или кого-нибудь еще?
Отец всегда хотел, чтобы я пошел в медицину. Но никогда не останавливал меня в моих стремлениях. А вот мама как раз мечтала, чтобы я стал известным, представляла меня в журналах, на экране. Она во многом повлияла на то, что я пошел учиться к Зайцеву, ей нравилось думать, что «сын — модель». Отец сначала был недоволен, потом свыкся. У него была масса предрассудков насчет модельного бизнеса. Я же считал, что все зависит от человека. Если он хочет добиться успеха через постель, он это сделает. Не хочет — будет добиваться своими силами. В этом и разница.
А что, предлагали через постель?
(Смеется.) Нет-нет, я просто говорю про специфику этой сферы, то, что о ней обычно говорят. Все зависит от того пути, который выберешь. Если ко мне подойдут и скажут: «Переспишь с тем-то, тем-то и тем-то — и все будет ништяк», — я отвечу: «Ну вас на фиг, я лучше пойду длинной дорогой и сам всего добьюсь».
Отец всегда хотел, чтобы я пошел в медицину. Но никогда не останавливал меня в моих стремлениях. А вот мама как раз мечтала, чтобы я стал известным, представляла меня в журналах, на экране. Она во многом повлияла на то, что я пошел учиться к Зайцеву, ей нравилось думать, что «сын — модель». Отец сначала был недоволен, потом свыкся. У него была масса предрассудков насчет модельного бизнеса. Я же считал, что все зависит от человека. Если он хочет добиться успеха через постель, он это сделает. Не хочет — будет добиваться своими силами. В этом и разница.
А что, предлагали через постель?
(Смеется.) Нет-нет, я просто говорю про специфику этой сферы, то, что о ней обычно говорят. Все зависит от того пути, который выберешь. Если ко мне подойдут и скажут: «Переспишь с тем-то, тем-то и тем-то — и все будет ништяк», — я отвечу: «Ну вас на фиг, я лучше пойду длинной дорогой и сам всего добьюсь».
Работа в модельном бизнесе заставила тебе интересоваться модой?
До того, как я столкнулся с необходимостью посещать мероприятия, одевался от балды. Мне моды хватало на работе, а самому хотелось накинуть кофту, влезть в спортивные штаны, кроссовки. За последние полтора года я стал больше внимания уделять внешнему виду. Во многом на становление моего стиля повлиял Влад Лисовец. Мы давно знакомы, но активное общение очень помогло мне сформировать вкус и отношение к тому, как нужно выглядеть. Сочетание спортивного с деловым, кроссовки, надетые под пиджак, и так далее. В общем, я теперь слушаю стилистов.
Посмотрел твой инстаграм, и мне показалось, что у тебя какая-то страсть к шарфикам. Так много и такие разные.
Да. Шарфы очень люблю. Буквально год назад полюбил. Шарфы, шапки, вообще головные уборы.
То есть это не страх простудиться?
Нет, это очень важный аксессуар, как и солнечные очки. Их надо выбирать тщательно. Хотя минувшей зимой я и правда долго болел. В январе вернулся из Грузии и до середины марта не мог выкарабкаться. Мой плотный серый шарф оказался для меня настоящим спасением. Летом тоже буду в шарфах ходить, только не в шерстяных, а в хлопковых.
Теперь давай про пьянство. А что, бывает оно одиноким?
Практически никогда. Где-то услышал интересную фразу о том, что пить надо не для того, чтобы стало хорошо, а для того, чтобы стало еще лучше. Так и делаю теперь. Но в последнее время мне кажется я «сломался». Может, постарел? Меня с двух бокалов пива «рубит». Раньше доза была больше. Если же еду на дачу, то там совсем другое дело. Выпить с дедом, поболтать с мамой. Шашлыки, водочка, селедочка — это же целый мир.
А жена у тебя тоже по пиву?
Если я могу потреблять любое, то она — ценитель, разбирается в пиве, выбирает эксклюзивные сорта.
С какими стереотипами семейной жизни ты сталкиваешься?
Я часто понимаю, что совершенно не готов к семейной жизни. Это большая ответственность, а специфика моей профессии заставляет близких мне людей со многим мириться — моя супруга мирится. Есть много вещей, совершенно естественных для человека творческого, а вот для его второй половины они совсем непонятны.
Например? Ночью по мероприятиям шляешься?
Грубо говоря, да. Зачем? Почему так поздно? Конечно, Аня уже перестала такие вопросы задавать, а раньше эти разговоры превращались в стресс и для меня, и для нее. А еще вот это: «Я совсем пропала из твоего инстаграма». Говорю: извини меня, но из моей личной жизни ты же не пропала? Инстаграм все-таки адресован моим поклонникам, подписчикам и так далее. Мы с Аней девять лет вместе. Пять с половиной встречались, сейчас уже почти три года женаты. Конечно, семейная жизнь учит дополнительной ответственности, но взрослеть я по-прежнему не хочу. Жена ждет от меня решительных шагов относительно нашего будущего, семейного счастья, детей, а я прямо говорю: у тебя уже есть один ребенок — это я. И я пока не хочу себе конкуренции. Я правда во многом несерьезен, безответственен. Эгоистичен. Но какой уж есть.
До того, как я столкнулся с необходимостью посещать мероприятия, одевался от балды. Мне моды хватало на работе, а самому хотелось накинуть кофту, влезть в спортивные штаны, кроссовки. За последние полтора года я стал больше внимания уделять внешнему виду. Во многом на становление моего стиля повлиял Влад Лисовец. Мы давно знакомы, но активное общение очень помогло мне сформировать вкус и отношение к тому, как нужно выглядеть. Сочетание спортивного с деловым, кроссовки, надетые под пиджак, и так далее. В общем, я теперь слушаю стилистов.
Посмотрел твой инстаграм, и мне показалось, что у тебя какая-то страсть к шарфикам. Так много и такие разные.
Да. Шарфы очень люблю. Буквально год назад полюбил. Шарфы, шапки, вообще головные уборы.
То есть это не страх простудиться?
Нет, это очень важный аксессуар, как и солнечные очки. Их надо выбирать тщательно. Хотя минувшей зимой я и правда долго болел. В январе вернулся из Грузии и до середины марта не мог выкарабкаться. Мой плотный серый шарф оказался для меня настоящим спасением. Летом тоже буду в шарфах ходить, только не в шерстяных, а в хлопковых.
Теперь давай про пьянство. А что, бывает оно одиноким?
Практически никогда. Где-то услышал интересную фразу о том, что пить надо не для того, чтобы стало хорошо, а для того, чтобы стало еще лучше. Так и делаю теперь. Но в последнее время мне кажется я «сломался». Может, постарел? Меня с двух бокалов пива «рубит». Раньше доза была больше. Если же еду на дачу, то там совсем другое дело. Выпить с дедом, поболтать с мамой. Шашлыки, водочка, селедочка — это же целый мир.
А жена у тебя тоже по пиву?
Если я могу потреблять любое, то она — ценитель, разбирается в пиве, выбирает эксклюзивные сорта.
С какими стереотипами семейной жизни ты сталкиваешься?
Я часто понимаю, что совершенно не готов к семейной жизни. Это большая ответственность, а специфика моей профессии заставляет близких мне людей со многим мириться — моя супруга мирится. Есть много вещей, совершенно естественных для человека творческого, а вот для его второй половины они совсем непонятны.
Например? Ночью по мероприятиям шляешься?
Грубо говоря, да. Зачем? Почему так поздно? Конечно, Аня уже перестала такие вопросы задавать, а раньше эти разговоры превращались в стресс и для меня, и для нее. А еще вот это: «Я совсем пропала из твоего инстаграма». Говорю: извини меня, но из моей личной жизни ты же не пропала? Инстаграм все-таки адресован моим поклонникам, подписчикам и так далее. Мы с Аней девять лет вместе. Пять с половиной встречались, сейчас уже почти три года женаты. Конечно, семейная жизнь учит дополнительной ответственности, но взрослеть я по-прежнему не хочу. Жена ждет от меня решительных шагов относительно нашего будущего, семейного счастья, детей, а я прямо говорю: у тебя уже есть один ребенок — это я. И я пока не хочу себе конкуренции. Я правда во многом несерьезен, безответственен. Эгоистичен. Но какой уж есть.
Как все-таки сделать так, чтобы твоя растущая популярность не повредила семейному спокойствию?
К сожалению, не умею искать компромисс. С одной стороны, стараюсь быть домашним мальчиком, в то же время понимаю, что меня все больше затягивает творческий мир. Я этого и не скрываю, не вру ни себе, ни супруге. Говорю то, что не нравится ей (хотя радует мою маму): работа для меня всегда была и будет на первом месте. Поэтому нашим совместным путешествиям и семейным посиделкам я предпочитаю рабочие дела. Мне сложно планировать отпуск. Потому что Аня, офисный сотрудник, которая работает 5/2, может сказать: «Я через два месяца беру отпуск и путевку». А я не могу себе такого позволить. Поэтому лечу на отдых один, и ничего плохого в этом не вижу. Как только узнаю, что у меня на следующей неделе есть три-четыре свободных дня, тут же планирую и куда-нибудь еду. Конечно, не обходится без ссор. Но как иначе? Пока только так.
Любопытно, что программа «Орел и решка» не отбивает желание путешествовать.
Она его, наоборот, разжигает.
То есть это не так, как в том старом анекдоте про «станки, станки»?
Что за анекдот?
Ну, мужик на пляже знакомится с девушкой, а она ни в какую. Он удивлен. Она спрашивает: «а вы кем работаете, мужчина?» Он: «Токарем». — «Ну вот и представьте: приезжаете вы в отпуск, а тут станки, станки».
(Смеется.) Нет, не мой случай. Передача расширила кругозор. Путешествия приобрели совсем другие оттенки. Даже если собираешься в Турцию, то понимаешь: обычный пляжный отдых можно разнообразить поездкой в отдаленные уголки страны, изучить культуру, традиции. А в Нью-Йорке можно и по Гарлему спокойно погулять.