А вы по жизни довольны собой?
У меня так много критериев, что очень сложно однозначно ответить на этот вопрос.
В чем довольны?
Если говорить о профессии, то некоторые проекты мне нравятся, другие нет. Я на любительском уровне занимаюсь спортом, и здесь у меня есть свои личные достижения. Еще я ставлю перед собой задачи и стараюсь их выполнять, в связи с чем тоже доволен собой.
Хорошо, тогда чем недовольны – раз уж на то пошло?
И то же самое, не все цели достигаются, мне есть куда расти в профессии. Я максималист и перфекционист, люблю покопаться в себе и часто бываю не рад результатам.
Вообще у вас образ человека положительного, светлого и оптимистичного. Чувствуете ли вы сами исходящий от себя позитив и как меняетесь, когда мрачнеете?
Поскольку я могу видеть себя исключительно в зеркале, то, конечно, бываю в плохом настроении. Но стоит мне в этот момент оказаться у какой-либо отражающей поверхности, как я снова вижу в ней этого человека-солнышко, и настроеньице тотчас же повышается.
Есть ощущение, что все вокруг взрослеют и стареют, а вы будто нашли эликсир молодости.
Мне приятно это слышать, но думаю, что здесь все предельно просто – я стараюсь, несмотря ни на что, смотреть на все окружающее позитивно и получать удовольствие даже от мелочей. И проявлять интерес к жизни. Человек начинает стареть и костенеть, когда перестает интересоваться чем-то новым. Вот пример: телеведущий Владимир Познер, которому 79 лет. Но ведь никогда не скажешь, что ему именно столько. А все потому, что он интересуется окружающим миром, причем разными его областями. И это даже не продиктовано его профессиональными обязанности журналиста – ясно, что он такой любознательный сам по себе. При том, что я знаком с ним очень шапочно. А есть люди, мои ровесники и даже младше, и они – молодые старички. Некоторые такими уже рождаются – им ничего не интересно, они все знают.
Для мужчины это хорошо – выглядеть моложе?
Мне, как человеку, уделяющему некоторое время физическим нагрузкам, гораздо приятнее было бы услышать комплимент, что мой бицепс стал на 3 см больше, чем пять лет назад. Но таких комплиментов не слышу, более того, все чаще мне говорят: "Антон, как же ты похудел, один нос остался". Я спокойно отношусь к своей внешности, хотя что тут скрывать – для человека моей профессии внешность имеет не первостепенное, но важное значение.
А раньше вам хотелось выглядеть старше?
Конечно.
И что вы предпринимали?
Я грустил. Я светловолосый, светлокожий, волосы на моем теле начали расти поздно, а в некоторых местах не начали вообще. В 12 лет я впервые оказался в Анапе, в пионерском лагере, в одном отряде с местными ребятами. Эти южане уже с малых лет практически повсеместно волосатые. А я был среди них как ощипанный цыпленок. И в те годы я грустил – хотел выглядеть взрослее. Потом стал заниматься спортом, чтобы хоть как-то нарастить мышечную массу, – это, пожалуй, единственное, что я делал.
У вас седые волосы появляются или вы их не замечаете?
Предполагаю, что у меня, Михаила Кокшенова, Дмитрия Харатьяна и Памелы Андерсон седые волосы все-таки есть, но мы их тупо не видим.
В какие моменты жизни вы чувствуете, что взрослеете или даже стареете?
Людям, которые меня знают близко, известно, что я люблю побухтеть. Сам за собой замечаю, что могу делать это по любому поводу. Бухчу про пробки, про людей, которые едут на красный свет, про власть, про оппозицию, про молодых, про пожилых, то есть найду повод всегда. И в такие моменты ощущаю себя немножко старичком.
Говоря про работу, что вы считаете своим основным родом деятельности? Телевидение, радио, конферанс?
Наверное, все то, что вы перечислили. Это такой трехглавый дракон. Бывало так, что в моей жизни становилось больше радио, в другой период превалировало телевидение, сейчас наметился баланс – всего поровну. И, конечно, концертные выступления, корпоративы – тоже часть моей работы. Некоторые считают это ужасной частью работы, высокомерно о ней отзываются, хотя на самом деле обожают, а некоторые и правда люто ненавидят. Я не отношусь к этому как к каторге. Я нередко и сам получаю удовольствие от того мероприятия, которое веду.
И от гонорара отказываетесь сразу же?
Нет-нет, я работаю только по предоплате и отказаться уже не могу – деньги сразу же увозятся в безопасное место специально обученными гномами. У меня был период, когда я с трудом занимался этим, не понимал, как это – все жрут, а я перед ними выкаблучиваюсь. Сейчас париться перестал. По форме ничего не изменилось: люди едят, пьют, некоторые все так же жрут, но я уже не переживаю. Это такой жанр, и нужно четко понимать, что ты в этот момент работаешь не в драматическом театре.
Можете как-то поделить работу на ту, что делаете для заработка, и ту, что выполняете для души?
Честно скажу: если берусь за проект, который мне нравится, то все равно хочу, чтобы это как-то оплачивалось. Скажем, я уже неоднократно озвучивал ленивца Сида в разных частях мультфильма "Ледниковый период". Мне очень нравится эта работа, с Сидом сжился, нам грустно друг без друга, по крайней мере, мне без него – точно. Как только сообщают, что выходит новая часть и опять зовут на озвучку, я соглашаюсь, и мы обсуждаем финансовый вопрос – даже если он не является определяющим. Работа для меня – это источник заработка. Есть люди, для которых это хобби, есть красивые девушки, которых трудоустроили, но им не надо, по сути, ничего делать, и заработок им не нужен. Я – не красивая девушка.
Не могу не спросить про радио. Раньше люди слушали, ждали и любили конкретные передачи. Сейчас радио слушают в основном случайно или в качестве фона. Ваше отношение к этому СМИ меняется?
Радио – оно стало более профессиональным с точки зрения технологий. Появилась нишевость: если раньше станции были все про все, то сейчас у большинства есть формат, они работают в определенном сегменте. Есть разговорная станция, есть та, где играют русскую музыку, есть радио, где крутят джаз.
Есть и другие аспекты, влияющие на мое отношение. Когда почти 20 лет назад я пришел на радио Maximum, мне было все равно, сколько заплатят, потому что я пришел на легендарное радио. Сейчас у многих людей, приходящих в индустрию, цель – зарабатывать бабки или становиться звездами. И это отношение слышно со стороны – слушатель чувствует.
Если говорить про виджеев?
То же самое. Когда мы работали на MTV – я имею в виду команду, которая запускала этот канал: Вася Стрельников, Оля Шелест, Тутта Ларсен, Лика Длугач, Александр Анатольевич, Таня Геворкян, Яна Чурикова и многие люди за кадром, – мы делали это не за деньги. Да, зарплату получали, но нам нравился сам процесс. Не помню, чтобы у кого-то из нас первостепенным было желание стать звездой. Конечно, когда работаешь на телике, тебя узнают, но это не было главным.
В плане ведения эфира сейчас многие, как мне кажется, снимают кальку. Щелкаешь музыкальные каналы, там разные ведущие, но будто бы все похожи. Мы же тогда были все разные. Возможно, это связано с тем, что число каналов выросло и удельный вес каждого уменьшился. Все считают, что вести нужно именно так, и следуют лекалу. Приходят на канал с целью стать именно телеведущими. И не готовы к тому, что их путь к эфиру может оказаться очень долгим. Что сначала придется поработать ассистентом, редактором…
Мы все пришли на MTV с разным бэкграундом, и не все сразу оказались в кадре. Яна Чурикова начинала редактором, Вася Стрельников много лет отдал радиоэфиру, я пришел с радио, Анатольевич и Тутта работали на BIZ-TV. Ирена Понарошку начинала как ассистент продюсера на программе "12 злобных зрителей". При том, что Ирена, скажем так, из хорошей семьи, то есть амбиции у нее были достаточно серьезные. Но это было нормально для нее – начинать с азов, подняться до редактора, а потом стать одной из самых заметных ведущих канала.
Вы сейчас ведете новости на телеканале "Пятница!", ваш соведущий – Артем Королев. Не обидно, что в паре с вами, таким опытным, юноша, который младше лет на 13?
Артем уже работал в программе, когда в нее пришел я. И это, наверное, он клянет последними словами неудавшуюся пенсионную реформу, из-за которой такие пожилые люди, как я, вынуждены работать. (Смеется.)
Если говорить серьезно, то никакого конфликта у нас нет, потому что мы не сталкиваемся в кадре, работаем неделя через неделю. Но я к любым соперничествам давно уже философски отношусь. Мне приходилось работать в разных конфигурациях, и в одиночку, и в паре. В свое время я пришел в программу "Земля – воздух", которую вел Вася Уткин. У него на тот момент уже сложилась своя аудитория, которая весьма негативно отнеслась ко мне.
Негативно – это как? Вам писали: уходи обратно?
Типа того, да. Писали: кто это такой? Что за пластмассовые мозги с MTV? Это, кстати, самое знаменитое клише – "пластмассовые мозги с MTV". Не знаю, откуда оно взялось, поскольку в нашей команде MTV, я ручаюсь, никого с пластмассовыми мозгами не было. Не в том смысле, что вообще мозгов не было, даже пластмассовых, а в том смысле, что мозги были, но из другого материала. Из полиуретана.
Как появилась рубрика "Я живу. С Антоном Комоловым" в программе "Вечерний Ургант"?
Предложил Иван, поскольку мы с ним дружим. Не то чтобы близко, но у нас давние приятельские отношения.
В общем, они лучше, чем с Познером?
Существенно лучше. Собственно, и Познер меня знает только из-за Вани. Я говорю: "Вань, что это за лысый мужик лет 50 рядом с тобой?". А он: "Да что ты, ему все 79".
Так вот, изначально рубрика задумывалась несколько иной, более ориентированной на технику. Мы хотели сыграть на том, что я выпускник Бауманки, поэтому с полным правом могу рассуждать о гаджетах. Потом рубрику расширили, и теперь, когда у нас накапливается определенное число вещей, объединенных одной темой, мы выпускаем это в эфир.
Наши вечерние шоу – это же калька, аналоги западных. Есть ли у вас ощущение, что это все же чужеродный для нас формат?
Эти передачи – часть мировой глобализации. Вас же не смущает, что у нас на каждом шагу McDonald’s, где продаются такие же бутерброды, как в США, Италии, Боливии и даже Вьетнаме?
Но всегда же кажется, что у нас этот бутерброд хуже.
Думаю, тут надо смотреть детально. Формат late night, или "вечернее шоу", мне всегда нравился. Это очень тонкий разговорный юмор, который мне всегда был близок. Мы даже пытались этот формат освоить, когда делали "Звездный вечер с Антоном Комоловым и Ольгой Шелест" на канале "Звезда". Но это не был в чистом виде late night, мы его все же переделали, поскольку считали, что наш зритель еще не готов к такому юмору и такой камерной атмосфере.
Помните, еще Игорь Угольников пытался этот формат освоить?
Да, "Добрый вечер с Игорем Угольниковым". Даже было две версии, одна выходила на канале "Россия", другая – на СТС. Конечно, лучше спросить это у самого Угольникова, но я слышал, что они закрыли программу из-за того, что закончились знаменитости. Все-таки передача была заточена под то, что в гости приходят известные и при этом веселые, самоироничные люди.
С этим сразу возник ряд проблем. Первая – таких звезд не так много в нашем шоу-бизнесе, а тогда было еще меньше. Вторая проблема – многие наши звезды очень серьезно к себе относятся. Удивительно, но среди молодых звезд чаще встречаются эти гранитная уверенность в собственной классности и полное отсутствие самоиронии, чем у представителей старшего поколения.
Многие из ваших сверстников-телеведущих давно сменили или расширили поле своей деятельности. Юрий Пашков стал вейкбордистом, Константин Михайлов – клубным диджеем. Нет ли у вас ощущения, что вы будто бы застряли на месте?
Примеров того, как люди сменили сферу деятельности, очень много. Пашков в какой-то момент подсел на экстремальные виды спорта, он даже с парашютом прыгал, и один раз очень неудачно – получил жуткую травму из-за полураскрывшегося парашюта. Костя Михайлов издавна крутил пластинки. Мне кажется, люди ищут себя в других областях, потому что они либо устают от прежней, либо ощущают невостребованность.
Когда думаешь о смене деятельности, то возникает несколько вопросов. Что ты умеешь – первый, чего ты хочешь – второй и насколько ты можешь себя где-то реализовать – третий. Начинать спортивную карьеру мне поздно. Образование у меня техническое. Программистом меня вряд ли возьмут – я сильно отстал со времен окончания института. Финансовым аналитиком – тоже. Несмотря на все мои колоссальные знания в этой области и серьезную к этому предрасположенность, почему-то не берут.
Могу сказать, что полгода назад мы с другом открыли клуб боевых искусств. Я всего лишь полгода в детстве занимался карате и не дошел даже до белого пояса, зато друг (мастер боевых искусств Богдан Курилко. – Прим. ред.) занимается очень серьезно и давно мечтал открыть свою школу. Так у нас появилась школа "Тенгу". Пока что это невозвращаемая инвестиция, но все равно хороший опыт – я даже снова начал карате заниматься.
Получается, вы помогли другу реализовать его мечту?
Отчасти да.
Но не свою.
У меня нет нереализованной мечты. Пока что я абсолютно комфортно себя чувствую в той профессии, которой занимаюсь. Как говорится, найдите себе работу по душе, и вам никогда не придется работать. Это про меня.
Вы, с предрасположенностью к финансовой аналитике, умеете правильно вкладывать деньги?
Да, ценные бумаги, голубые фишечки, индекс РТС – это все для меня не пустой звук. У меня был опыт инвестирования. В 2007 году я вложился в один проект и вскоре был очень успешным инвестором. Но год спустя стал грустным инвестором – грянул кризис, и все обрушилось с неимоверной скоростью, и думаю, что закончилось навсегда.
Даже на "Форексе" не поигрываете?
"Форекс" – абсолютное казино, но этим нужно плотно заниматься, как, в сущности, и любым делом. А я не могу. Мои инвестиционные планы и обрушились из-за того, что я не сам лично управлял своим пакетом, а делал это внутри целой компании. Инерция небольшая.
Сами понимаете, все мои попытки что-то там перед кризисом пропищать вроде: "А давайте перейдем в кэш и переждем – вдруг тряханет?" – тут же пресекались. Мне говорили: нет причин волноваться, есть все признаки восходящего тренда. А тренд этот потом и превратился в вертикаль вниз. Так что опыт инвестирования был у меня интересный, но дорогостоящий.
Вернемся к творчеству – в кино вас не зовут?
Были предложения, но либо камео, что не очень интересно, либо проекты, которые минули меня из-за временных нестыковок.
Пишут, что вы дублировали передачу "Переводчик с собачьего" для Animal Planet. Почему вы?
Сам удивился, почему пригласили меня. Я даже шутил, что это моя эволюция – от ленивца Сида к собачьему переводчику Cеcару Мильяну – уникальному человеку, который за четверть часа находит общий язык с любой, даже самой агрессивной собакой. В итоге я озвучил около 150 эпизодов и понял, что если хочешь завести псину, то надо уделять ей много времени. Ухаживать за ней – это как за ребенком. У меня собаки никогда не было, и я вряд ли когда-либо ее заведу.
Вы руководили газетой "Панда Times" – это ваша эволюция к панде?
Я достаточно давно сотрудничаю со Всемирным фондом дикой природы (WWF), вхожу в его правление. Фонд стал выпускать "Панда Times" и попросил меня стать формальным, презентативным редактором. Однако проект просуществовал, к сожалению, недолго.
В продолжение животной темы: в 2010 году вашим именем назвали новый вид простейших класса солнечников – Acanthocystis antonkomolovi. Это ж обидно!
Нет, почему же?
Вами назвали какое-то одноклеточное существо!
(Смеется.) Ну опять же, мы возвращаемся к эволюции – сначала моим именем назовут микробы, потом безпозвоночного червяка, затем млекопитающее, так, глядишь, и Галактику. Я в начале долгого пути.
Всего науке известно 94 солнечника. Один ученый открыл пять новых видов. Трех назвал именами своих преподавателей, а двух — в честь меня и Ольги Шелест, поскольку является давним нашим поклонником.
В 1999 году вам вручили премию "Стильная штучка" как самому стильному телеведущему. С тех пор как-либо еще отмечали ваше умение одеваться?
Я спокойно к той премии отнесся, потому что дали ее, по сути, той одежде, которую я надевал в своих программах на MTV. То есть премию адресовали не столько мне, сколько стилисту, привозившему нам вещи.
А вообще вам комплименты делают?
Мне неловко, когда хвалят, – так воспитали. Комплименты внешности – это вообще странно. Особенно если их делает другой мужчина – я бы насторожился. (Смеется.)
Вы же телеведущий – должны нравиться?
Комплименты тому, что я делаю, передачам – другое дело. Приятно, когда подходят люди на улице и цитируют мои шутки, особенно те, которые я и сам позабыл.
У вас в Facebook около 400 друзей. Чего так мало? Вы кажетесь более общительным.
Я для себя поставил условное правило, что добавляю в друзья тех, кого хотя бы раз в жизни видел. То есть вас я теперь могу добавить в друзья.
У вас есть семилетний сын Андрей. Когда наблюдаете, как растет ребенок, взрослеете?
Пожалуй, нет. Я, кстати, серьезно отношусь к воспитанию ребенка. Я бы даже сказал, что я – нудный папа. Хочется, чтобы ребенок вырос умным, развил таланты, ничего не упустил. Он у меня и смышленый, и наблюдательный, рисует хорошо, но я все время напоминаю себе, что он – ребенок.
Ему поиграть охота. Мультики посмотреть. А я говорю: "Андрей, зачем мультики? Давай лучше книги читать! Я в твои годы уже бегло читал!" И я действительно рано начал читать. И я ему это говорю, а сам себя осаживаю, твержу, что у него должно быть веселое и беззаботное детство. Он очень старается быть самостоятельным в рассуждениях и поступках, но я не чувствую, что вместе с ним становлюсь старше.
Можете сказать, что вы с сыном – друзья?
Мне бы хотелось так думать. Надеюсь, он воспринимает меня как друга. Иногда до забавного доходит. Был случай, мы с ним собрались на прогулку, и вдруг он говорит мне: "Ну что, пацанишка, пойдем погуляем?" Я говорю: "Так, "пацанишка" – это не ко мне". (Смеется.)
В футбол с ним играете?
Играем. В меньшей степени в баскетбол – мяч для него пока слишком большой, хотя я хочу, чтобы он постепенно осваивал дриблинг. В остальном мы, конечно, болельщики. Вот и сейчас будем переживать за нашу олимпийскую сборную.