Евгения Брик: жить настоящим

К круглогодичному солнцу долго привыкаешь — непривычно, что нет смены сезонов. Например, я очень люблю весну. Скучаю по этому состоянию природы, когда все начинает просыпаться. Но солнце влияет на настроение — в Калифорнии все улыбчивые, добрые и расслабленные, хотя, естественно, у каждого свои проблемы. Оно дает ощущение, что все будет хорошо. Правда, я легкомысленно отношусь к влиянию УФ-лучей на кожу: редко пользуюсь солнцезащитными кремами — кожа устает. Даже шляпы не ношу. Хотя моя любимая Николь Кидман, которая родом из Австралии, где солнце вообще кошмарное, всегда от него защищается. И в интервью постоянно говорит о его вреде. Поэтому у нее всегда фарфоровая кожа. А моя быстро загорает — моментально приобретает красивый шоколадно-персиковый оттенок. Не знаю, может, и морщины быстро появятся (смеется).

Недавно начала заниматься спортом. Пока каждое занятие дается тяжело, но я пытаюсь внушить себе, что это необходимо. Благо в Лос-Анджелесе помимо тренажерных залов есть много интересных фитнес-программ. Юра Колокольников, например, который здесь часто бывает, рассказал про MDR — станок, на котором можно подтягивать тело за счет собственного веса. Очень модная в Америке вещь. Стараюсь на нем работать — мучения и восторг одновременно. А вот бегать так себя и не приучила. Здесь многие специально просыпаются в пять утра, чтобы перед работой пробежаться. Я пробовала — несколько раз бегала с плеером вдоль океана, как в романтических фильмах. Но сразу суставы болеть начинали. Я, скорее, буду заниматься скалолазанием, конным спортом или боксом. Но только не бегом. Зато люблю долго гулять. С дочкой Зоей и собачкой можем пройти пешком шесть миль — из одного района города в другой.

Свою карьеру я начинала как Хиривская. И поняла, что эта обычная польская фамилия многими воспринимается довольно странно. В какой-то момент это начало раздражать. А поскольку у меня была прабабушка Софья Брик, то я решила взять ее фамилию. Это произошло в 2007 году, как раз перед премьерой «Стиляг». Бабушка придала мне сил, добавила жесткости, которой не хватало. И это неудивительно, ведь brick в переводе с английского значит «кирпич».

Историк моды Александр Васильев, разбирая недавно мои наряды, сказал, что я выгляжу на 25. Думаю, дело в генетике — мои мама и папа всегда очень молодо выглядели. А я всю жизнь испытывала ее на прочность: и питалась неправильно, и своей внешности уделяла недостаточно внимания. Но теперь, в 35, пытаюсь взяться за себя. Конечно, будет лукавством сказать, что я не боюсь, как буду выглядеть, — любая женщина об этом задумывается. Но моя мама, например, никогда не делала из этого культа — ей было достаточно подкрасить ресницы, чтобы прекрасно выглядеть. Ее спокойствие передалось и мне. Мы все однажды состаримся, просто надо принять возраст и спокойнее к нему относиться. И если бы меня спросили, хотела бы я в 60 лет выглядеть на 20, я бы очень удивилась — я же буду уже бабушкой, возиться с внуками. Можно выглядеть хорошо, но под стать своим годам. Конечно, я уже вижу изменения, но мне даже интересно сравнивать фотографии, сделанные с разницей в 10 лет. Наверно, есть сумасшедшие женщины, которые думают, подходя к зеркалу: «Я старею, что делать?!» Но поскольку у меня растет ребенок, то моя главная цель — его вырастить. Мне кажется, природой специально так задумано, чтобы в определенный момент женщины начинали отвлекаться на свое потомство.

Нельзя себя взять и изме­нить — в любом случае мы останемся прежними. Но какие-то моменты подкорректировать можно, а иногда даже нужно. Я, например, стараюсь быть открытой к текущему моменту, а не жить будущим или прошлым. Раньше была уверена, что все хорошее, что было, уже не повторится — мы все так устроены. Но я это отпустила и живу тем, что дает мне сегодняшний день. И сейчас мне гораздо легче.

Мое детство было счастливым. Меня любили все — родственники, бабушки, дедушки и, естественно, мама и папа. Папу я потеряла рано — в 17 лет. И до сих пор не проходит и дня, чтобы я не думала о нем: как он отреагировал бы на какие-то события из моей жизни, как радовался бы за меня и поддерживал. В прошлом году я похоронила бабушку, с которой была очень близка. Раньше часто возникало чувство вины — казалось, что я не успела что-то для них сделать. Оно было развито во мне очень сильно, и только недавно я стала пытаться освободиться от этих оков. Умом понимаю: я сделала все, что могла. А ощущения, что в прошлом можно было что-то изменить, — иллюзия.

Дочка часто мне говорит: «Мама, не переживай, ты все успеешь». В прошлом году я была занята одновременно в трех проектах, муж работал над фильмом «Большой», Зоя в этот момент снималась в Нью-Йорке в сериале The OA для канала Netflix. И каждый свой выходной я садилась в самолет и летела к ней. Многие спрашивали: «Женя, как ты живешь в таком темпе?» Но мы все успели. При этом никто не стонал: «Я умру, я не смогу…» По большому счету, это же счастье, когда ты нашел себя в профессии и занимаешься тем, что действительно любишь. Когда нет съемок, спектаклей, перелетов — этой суматошной гонки, — я могу налить кофе, взять пирожное и сесть за свой любимый сериал. Бывает, что в какой-то момент вдруг начинаю бояться, что теряю время. Но потом беру себя в руки: и фильмы, и книги — часть моей профессии.

Некоторые решения можно принимать месяцами. Например, поедет ли Зоя учиться во втором классе в Москву или будет ходить в школу здесь. Но что касается себя, то обычно я быстрее решаю, как поступить в той или иной ситуации. Когда же речь идет о близких людях, проявляю гораздо больше осторожности — страшно ошибиться.



Любовь в моем понимании заключается не в словах и не в том, как люди рассказывают о своих чувствах. Немало пар регулярно дают совместные интервью о том, как им хорошо друг с другом. Я вижу в этом какую-то надрывность — многие подобные союзы обычно распадаются. Те, у кого все по-настоящему, не кричат о любви на каждом углу. Я вообще чутко реагирую на преувеличенные эмоции и чувства. И в юности, как только я понимала, что этот молодой человек от меня без ума и готов на все, мне сразу становилось неинтересно. Хотелось притормозить: «Очнись, сделай вид, что я тебе хоть немножко безразлична». Валера (муж актрисы Валерий Тодоровский. — Прим. ред.), например, не из тех, кто сюсюкается. Он не выкладывает мои фотографии в Instagram с подписью: «Я ее люблю». И мне абсолютно комфортно рядом с ним.

Когда на меня наваливается, я могу уйти в ванную и там поплакать, чтобы освободиться от эмоций. Хочу, чтобы мой ребенок улыбался каждому дню, а не переживал из-за меня. На меня часто накатывает. Я пережила страшные моменты в жизни, связанные с потерей родственников, — я по ним скучаю, они мне снятся. Но дочь и муж не должны быть заложниками моих переживаний — они не должны жалеть меня и успокаивать. Боль всегда будет со мной, просто надо стараться быть сильной, насколько это возможно, чтобы с ней справиться.

Один из моих любимых сериалов — «Отчаянные домохозяйки». И хотя это черная комедия, построенная на гротеске, многое взято из жизни. Новых соседей действительно приветствуют капкейками. С одной стороны, проявление дружественности. С другой — это не значит, что можно в два часа ночи зайти к кому-то в гости, чтобы излить душу. Тебя, конечно, не выставят, но очень удивятся. В России по-другому. Бывая в Москве, я могу, например, среди ночи позвонить своей подруге Асе Дубровской, с которой снималась в «Адаптации», и предложить выпить где-нибудь кофе. Если говорить о сериале, то мне больше всего импонирует Габи в исполнении Евы Лонгории — красивая актриса, при этом в кадре ведет себя абсолютно как характерная героиня. Она не красуется, как многие актрисы, которым важно, как они выглядят в кадре. Я тоже всегда мечтала о роли, где можно было бы полностью раскрыться. В каком-то смысле моя мечта сбылась в «Адаптации» — там я играю героиню, которая может пьяная петь, жевать при этом пирог, который застревает у нее в зубах, и не бояться быть некрасивой, непривлекательной, несексуальной... Габи близка мне и по темпераменту — она часто совершает безумные поступки: например, может начать бить по машине, которая опередила ее на парковке. И у меня возникают подобные желания, особенно если учесть, что в Лос-Анджелесе страшные проблемы с парковками (смеется).

Я всегда любила собак. Для меня это самое настоящее и преданное животное. Что бы ни случилось, она будет всегда привязана к тому, кого любит. И я такая же — безумно привязана к своим родным, вообще без них не смогу. И мой дом там, где они.