Вы сами-то о чем поговорить хотите?
(Смеется.) В смысле – на что жалуюсь? Ни на что. Я абсолютно счастливый человек.
Как давно вы абсолютно счастливы?
С рождения.
Что, у вас проблем никогда не было?
Нет, конечно, были. Я бы даже сказала, что в моей жизни происходили события, которые превратили меня в довольно жесткого решительного человека.
До этого я жила и смотрела на все сквозь розовые очки, а потом столкнулась с реальностью и поняла, что, помимо розового, есть в жизни и другие краски. Но я считаю, что Господь нам дает ровно столько испытаний, сколько мы можем вынести и из которых – самое главное – сможем выйти нормальными людьми.
Какие испытания вы имеете в виду?
Сейчас уже прошло время, и я могу об этом довольно спокойно говорить. Это случилось в один год: умер отец, мама потеряла работу… Но лучше рассказать с начала, чтобы вы поняли. Я родилась в Москве, в очень хорошей семье, в которой была единственным ребенком, страшно избалованным. Я сильно изводила своих родителей капризами. Конечно, предел у меня был, но иногда я творила ужасные вещи. Могла, например, расколотить всю посуду в доме, и мне за это ничего не было.
Я занималась только тем, что мне нравилось. А любила я танцы, музыку. Надоело мне заниматься музыкой в 5-м классе – я бросила ее. Тогда родители договорились с преподавателем, чтобы она приходила давать уроки к нам домой. Однако я пряталась под кроватью и не пускала ее. Она звонила в дверь, потом уходила. Заниматься мне было лень. Я уже тогда, девочкой, много думала о чувствах, мужчинах, я распускала волосы и мечтала о любви.
С танцами вышло иначе. Тогда в Советском Союзе было три танцевальных коллектива – ансамбль Игоря Моисеева, "Березка" и балет Останкино, где я и занималась. У нас была строгая руководительница, воспитывала нас жестко. Помню, у нее на руке был перстень, которым она могла ударить промеж глаз за то, что ты не так тянешь подъем или строишь недовольное лицо. У меня однажды долго держался на лбу синяк от этого перстня.
Зато работа в таком коллективе позволяла нам выезжать за границу – тогда же из СССР невозможно было просто так выехать. Например, однажды мы отправились на гастроли в Испанию, за сорок дней посетили сорок городов. По два концерта в каждом городе. Более того, за это нам платили деньги, и неплохие: я привезла из поездки 235 рублей, при том что зарплата моего отца составляла 150–180 рублей.
Балетная дисциплина некоторым образом балансировала домашнюю вседозволенность. Это и сыграло роль: в ансамбле я научилась упорно работать, добиваться поставленной цели. Поэтому, когда в моей семье наступили тяжелые времена – не стало папы, а мама оказалась без работы, – я поняла, что превратилась в единственного кормильца. Мне было 19 лет.
В тот же год я поступила в "краснознаменный ансамбль" "Лицей", а затем и в институт. Так и началась моя взрослая жизнь.
Худа без добра не бывает, как говорится.
Думаю, все в жизни случается не просто так, хотя мне до сих пор не хватает моего отца, он был для меня авторитетом, человеком-праздником, а я для него – любимой дочкой.
Ваш любимый мужчина похож на вашего отца?
Он немного другой по характеру. Наверное, правильней будет сказать, что мой отец живет внутри меня. Может, это странно прозвучит, но я убеждена, что папа стал моим ангелом-хранителем. Ведь не бывает же так, что ребенок одновременно начинает и учиться, и деньги зарабатывать. При этом он не прикладывает особенных усилий – все само идет в руки.
Какие события детства и юности вы бы назвали характерообразующими?
С ходу и не скажешь. Могу рассказать то, что сейчас приходит мне в голову. Я вообще росла гиперответственным ребенком. Была уверена, что Ленин – мой дедушка. В танцевальном зале, который я посещала, висел огромный портрет Владимира Ильича, я смотрела на него и плакала. Меня спрашивали, почему я плачу. А я отвечала, что у меня дедушка умер.
Однажды я была председателем совета дружины в пионерском лагере и должна была командовать главной линейкой. И вот стою я, рядом начальник лагеря, на меня смотрят все ребята. А я очень хочу в туалет… Ответственность была столь высока, что я постеснялась отпроситься у пионервожатой. Я скомандовала "Равняйсь! Смирно!" и в тот самый момент описалась… Этот случай, кажется, повлиял на всю мою жизнь. Страшное впечатление, когда на тебя все смотрят, смеются, а под тобой увеличивается эта предательская лужа.
Вас осудили или, наоборот, сказали: вот, самоотверженная советская девочка!
Вожатая похвалила, дети устроили мне ад. Зато теперь, что бы ни происходило со мной на сцене, я могу выдержать любой удар – от свалившейся с меня юбки до упавшей на сцену люстры. Та ситуация из детства закалила меня на всю жизнь и сделала железобетонной.
Второй эпизод из детства, который приходит мне в голову, связан с октябрятской звездочкой, которую я умудрилась "толкнуть" иностранцам в парке "Коломенское" в обмен на жвачку.
Вы сами предложили обмен или инициатива исходила от "подлых капиталистов"?
Сама подошла и предложила. Мне просто очень хотелось жвачку. Вдруг откуда-то появился милиционер, схватил меня за руку. Тогда я поняла: если я когда-либо захочу сделать что-то запрещенное – за мной всегда будут наблюдать.
Еще помню, как меня выгнали из того же пионерского лагеря за то, что я во время тихого часа целовалась с мальчиком, которого наказали – поставили к нам в палату.
Вы хотели как-то компенсировать его страдания?
Да, мне его было дико жалко. Я ему сказала: "Не поцелуешь меня!" Он сказал: "Поцелую!" Так мы и целовались весь тихий час. Сдала меня соседка по койке – видимо, он ей тоже нравился. Потом была та же линейка, на которой меня осудили, заклеймили позором и выгнали – пионерка Плетнева совершила ужасный поступок, целовалась с Вовой. Мораль попрана.
Многие мальчики потом хотели быть наказанными в вашей палате?
(Смеется.) Я уже этого не знаю – родителям пришлось меня забрать. Опять же папа и мама меня не ругали, не стыдили. Они даже промолчали, когда я оказалась в лондонской тюрьме.
А туда вы за что угодили?
После окончания школы я собиралась в иняз поступать, и меня отправили в Лондон практиковаться в английском. Я поселилась в семье англичан – тогда было принято так, по обмену. А потом сбежала от них с таксистом. Я ему, видимо, понравилась, и он решил за мной приударить. Разрешил мне сесть за руль машины – мне хотелось поводить праворульную машину. Я каталась по Лондону, пока меня не арестовали и не посадили в тюрьму.
Сколько там провели?
Двое суток.
Чем кормили?
До сих пор помню, что это была кукуруза, из банки, которая мне всегда казалась очень вкусной. Помню своих сокамерников – взрослых дядек, которым я пела песни Владимира Преснякова – "Зурбаган" и прочие. Да, у меня с Владимиром Пресняковым многое в жизни связано.
Что, например?
Благодаря ему я стала певицей. Влюбилась в него в детстве, постоянно слушала его песни. А еще у меня подружка жила в Медведково прямо напротив дома его родителей. Я ездила к ней в гости, оставалась ночевать, и мы в темноте на улице Северодвинской писали на асфальте под окнами Пресняковых признания в любви Володе. Недавно я, кстати, призналась его маме Елене Петровне в этом – она долго смеялась: "Так это была ты?! Вот за кем я улицу-то оттирала". Но те детские чувства к Владимиру Преснякову изменили мою жизнь.
В более старшем возрасте вы себе позволяете совершать необдуманные поступки или стали более осторожной?
Я перестала после того, как все резко изменилось в нашей семье и я стала фактически ее главой.
Вы согласны с тем, что сложности и трагические события в жизни – это на пользу творческому человеку?
Вообще я считаю, что автор, артист, художник должен быть голодным, холодным, несчастным. Недавно мы с друзьями даже обсуждали этот феномен: если посмотреть биографии знаменитых композиторов прошлого, то они, как правило, активно творили 10–15 лет своей жизни, и этот период был для них самым трагическим. Несчастная неразделенная любовь, финансовые трудности и т. д. Как только артист становится сытым и довольным, Муза уходит.
У современных артистов эта теория тоже работает?
На 100 процентов. Современные артисты тоже должны быть голодными, холодными, несчастными…
А вы говорите, что абсолютно счастливы.
Ну, я женщина. Здесь все немножко по-другому, я умею играть в эти игры разума, у меня даже справка есть о том, что я страдаю раздвоением личности.
Как у певицы Beyonce, что ли? Она становится другим человеком, выходя на сцену.
Правда? Ну вот, скажут, что я у нее позаимствовала идею. Не могу сказать, что у меня это началось с детства – скорее, с образования группы "Винтаж". Я научилась быть на сцене совсем не такой, какая есть на самом деле. За восемь лет работы в группе "Лицей" я привыкла играть определенную роль – девочки из соседнего двора, улыбающейся, лучезарной, с гитарой. Мне это было совсем несложно, но даже звук, который я из себя извлекала, был такой, какой требовал от меня продюсер, – плоско-жизнерадостный.
В "Винтаже" я училась петь заново – полгода мы выбивали из меня то, что мною не являлось. И нам удалось это сделать. На данный момент можно сказать, что и я, и мой коллега по коллективу Алексей Романоф избавились от тех фантомов, которыми обзавелись ранее. В группе "Амега" Леша тоже не писал песни, а был лишь исполнителем. Теперь, перед выходом на сцену, еще в гримерке, у меня происходит перерождение, перевоплощение, как у героя фильма "Маска". Стоит мне нарисовать стрелки, надеть сценический костюм, как я перестаю себя помнить.
В общем, из серьезной деловой женщины вы превращаетесь в стерву в кожаном белье?
Слишком просто, я становлюсь другой. Инопланетянкой.
Вы к своему творчеству насколько серьезно относитесь?
К музыке – очень серьезно. Ко всему остальному – с легкой улыбкой. Особенно ко всем этим понятиям "секс-символ", "звезда". Я умею в это играть, но всерьез не воспринимаю.
Одно другому не мешает? При хорошей серьезной музыке можно заниматься всем остальным, несерьезным?
Одно без другого невозможно.
Разве легковесная подача с налетом эротизма не облегчает восприятие материала?
Облегчает – и слава Богу. Без этой оболочки до людей просто ничего не добралось бы. Никто бы не услышал альбомы "Криминальная любовь", "Секс", "Анечка", который полностью философский, если бы не эта блестящая обертка. Без нее сейчас никуда.
Но есть же другие примеры – Земфира.
Не троньте святое.
У нее же нет обертки?
Земфира – это отдельная планета, я бы сказала, что она сверхчеловек. Нельзя таких людей брать в расчет, такие, как она, рождаются раз в сто лет. И большое счастье, что мы живем с ней в одно время.
Вы с ней знакомы, кстати?
Мы были на ее декабрьском концерте. Потом нас пригласили на банкет. Познакомились – это громко сказано, я бы даже не решилась с ней заговорить.
Группу "Винтаж" воспринимают больше как танцевальный коллектив.
Мы этого долго добивались.
В этом и противоречие: с одной стороны, когда ты идешь танцевать, то хочешь подвигаться и разгрузить мозг, не вдумываясь в текст песни. Насколько это правильная подача для музыки, которую вы называете философской? Может, следовало бы исполнять это тихо, под гитару?
У нас бывают разные концерты. Есть те, что мы исполняем для настоящих фанов, которые вслушиваются в наши тексты, знают их наизусть. Эти поклонники сначала полюбили более легкие танцевальные хиты, а уже потом – и прочие, более глубокие наши песни. И мы как раз сейчас выпускаем два сборника наших лучших песен – "Микки. Альтернатива", куда включены песни, которые не звучали в эфирах, и альбом Light, где будет вся наша лирика.
Когда ваша группа делала первые шаги, ей прочили успех t.A.T.u. Насколько этот прогноз был справедлив?
Прогноз был закономерным, мы тогда выпустили провокационный ролик "Плохая девочка". Не могу сказать, что это был просчитанный ход, но мы хотели, чтобы нас заметили. Решили пригласить участвовать в клипе известную персону. Предлагали многим – Татьяне Навке, Анне Седоковой. Но они не знали, что это за "Винтаж". Хотя у нас к тому моменту были хиты – "Мамма мия", "Всего хорошего", от нас отмахивались.
Почему Елена Корикова согласилась?
Ей понравилась музыка. Правда, потом, когда мы уже стояли у ее двери, чтобы забрать и отвезти на съемки, она вдруг сказала, что передумала. Она говорила: не поеду – у меня сломалась машина, заклинило дверь. Так мы ей там же дверь починили. Почти силком привезли ее в студию. И мне кажется, не прогадали. Тогда вся страна узнала меня как солистку группы "Винтаж", а Лену Корикову, которая до этого клипа для всех была "Бедной Настей", – в новом дерзком образе.
Мы хотели с помощью этого эпатажного ролика посмеяться над всеми появившимися в то время "поющими трусами", непонятными девицами, решившими, что они могут петь. Однако все восприняли это серьезно и поставили на мне клеймо, как в свое время на Мадонне, которая, кажется, так и останется для нас на все времена Material Girl. Сколько мы потом ни записывали песен с другим настроением и смыслом, я навсегда осталась самой "Плохой девочкой" отечественного шоу-бизнеса.
Какую бы песню вы сейчас назвали своей визитной карточкой?
У нас много таких. "Плохая девочка", "Одиночество любви", "Москва", "Роман"…
А если одну?
Думаю, "Москва", которой уже пора заменить песню "Москва – звонят колокола". И, конечно, "Знак Водолея" – уже почти год звучит в эфире и отражает настроение группы. На концертах мы стараемся петь все наши хиты – люди ведь за этим приходят.
Правда, что на одном из концертов вы сломали ногу прямо на сцене?
Да, я выпала из гроба.
Из какого гроба?..
Был Halloween, на сцене среди декораций находился летающий гроб – в нем я появлялась перед публикой. Не удержалась и выпала из него. Сломала ногу. Ничего особенного.
Говорите, будто каждый день ломаете.
Нет, первый раз в жизни сломала. И все оказалось так серьезно, что в ногу вставили металлический штифт, я дважды побывала в инвалидном кресле. Если бы через неделю после перелома не встала на костыли и каблуки, то восстановилась бы быстрее.
Тема нашего номера условно звучит как "суперженщина" – вы это как понимаете?
Обо мне так иногда говорят: и в личной жизни у нее все хорошо, и в творчестве. Она – суперженщина. Забавно.
И что, правда все успеваете?
Мне это все просто в кайф, но никакая я не суперженщина.
Почему же не любите говорить о детях?
Я люблю о них говорить, но с близкими, друзьями, могу с вами, вне интервью. Сейчас многие артисты ничего не делают, кроме как показывают в СМИ своих детей, свои семьи, дома, унитазы… Не хочется оказаться в этом потоке. На том же концерте Земфиры показали видеоролик, снятый Ренатой Литвиновой, где в кадре малыш, которого всячески переворачивают, фотографируют, а в финале сжигают. Я не хочу, чтобы дети стали инструментом для моего продвижения. Вдруг вырастут и скажут: "Мам, зачем ты это делала с нами?"
Если вас спрашивают о детском воспитании?
Я могу поделиться своими соображениями на этот счет, только люди все равно это иначе воспринимают.
У вас бывает так, что вы совершаете поступок, а потом боитесь, что о нем может узнать общественность?
Я не склонна к рефлексиям вообще. Я знаю очень многих людей, продумывающих каждый свой шаг, но сама стараюсь не думать, а делать так, как велят сердце и душа.
Взросления боитесь?
Я боюсь стать черствым человеком.
Внешних изменений опасаетесь?
Вы имеете в виду – старости?
Да. Бесит ли вас слово antiage?
Нет Коко Шанель сказала: "Если женщина к 30 годам не стала красавицей, значит, она просто дура". Я считаю, что женщина обязана следить за собой. Сейчас есть все средства для того, чтобы исправить внешние изъяны.
Любые средства хороши или все же есть ограничения?
Знаю точно: что бы ты себе ни вколол и ни подтянул, если у тебя в голове пустота, ты все равно состаришься некрасиво. Девушки не учитывают этот фактор, не понимают важности внутренней составляющей.
Интересно, вы когда-либо стеснялись своего тела?
Вообще у меня душа эксгибиционистки. Красота у меня нестандартная, поэтому многие пытались меня за это стыдить. Однако помню слова моего папы – он сказал: показывай все, что есть, потому что ты красивая. Вот я и показываю.
Мои коллеги, беседовавшие с вами, сходятся в одном: вы очень кокетливая.
Есть такое. С детства ничего не могу с собой поделать. Правда, сейчас уже меньше.
Почему?
Несколько раз я сильно ранила людей своим кокетством.
То есть кто-то истолковывал это неправильно?
Да, многие. Были такие, кто очень сильно от моего кокетства пострадал. Но я и сама виновата – не могу себя на все 100 процентов контролировать. В последнее время кокетство стараюсь выключать, потому что осознаю последствия.
Скажите, пожалуйста, эти люди – они хотя бы живы?
Да, но некоторые из них до сих пор больны.
ФОТОГРАФ: НИКОЛАЙ ТЕМНИКОВ. СТИЛЬ: СТАНИСЛАВА ОСТРОВСКАЯ. МАКИЯЖ: СВЕТЛАНА НИКИФОРОВА, ВИЗАЖИСТ LANCÔME. ПРИЧЕСКА: АЙРАТ ГАДЕЛЬШИН, СТИЛИСТ MOROCCANOIL.